Волчья сотня - Наталья Александрова Страница 37

На улице стемнело.

– Станция какая-то…

Они протиснулись в щель и оказались на насыпи. Вокруг внесколько рядов стояли железнодорожные составы, не подававшие никаких признаковжизни. Из-за этих составов самой станции не было видно, но справа от путейслышался ровный шум, топот ног и доходили неясные отблески света.

Саенко осторожно полез под днище соседнего вагона, Борисотправился следом. Нужно было двигаться к станции, чтобы определиться, а такойспособ был самым безопасным. Они проползли еще под двумя составами, только тогдапути кончились и показался пыльный станционный перрон. Саенко сунулся былонаверх, но Борис слегка придержал его за плечо.

По перрону шли солдаты – самые обычные солдаты в серыхшинелях, но что-то настораживало в этих солдатах, какая-то неправильность. Солдатыбыли не такие, каких он привык видеть в Добрармии. Они держались слишкомпо-хозяйски и разговаривали как офицеры, а не как рядовые.

– Я так думаю, ваше благородие, что надо бы погоныоторвать, – прошептал Саенко, чей хитрый хохлацкий нос, как уже говорилось,беду чуял раньше всех.

– Если вы и дальше будете так же саботироватьперевозки, – сказал в это время один из проходящих солдат, – то ядоложу обстановку товарищу Маргулису!

– Мать твою, красные! – ошарашенно прошепталБорис.

– Я же говорю – погоны рвать надо! – Саенкопротянул Борису нож.

– И как нас угораздило к красным вляпаться, а Саенко?

– Всякое бывает! – Неунывающий Саенко трудился надсвоими погонами. – Бывает, что паровоз не на ту колею своротит. Шел-шел ксвоим, раз – и у красных. Теперь чего говорить, тикать отсюда нужно, дапоскорее…

Оторвав погоны и дождавшись, пока уйдут подальше солдаты,они выбрались из-под вагона и, хоронясь и оглядываясь, пошли в сторону отпутей.

– Знать бы, какое место это, по карте быопределились, – шептал Борис.

Держась в темноте и стараясь не выходить из узких переулков,они удалились от станции на достаточное расстояние. Стало заметно, что приехалиони не просто на станцию, а в маленький провинциальный городок, названиякоторого они по-прежнему не могли определить. Городок постепенно засыпал. Редкогде попадались окна, в которых еще не погасили свет, а прохожих и вовсе небыло. С одной стороны, это было хорошо – не хотелось сейчас попадаться никомуна глаза, – с другой стороны, чувствовали они себя на совершенно пустыхулицах весьма неуютно, было такое чувство, что кто-то смотрит в спину.

Завернув за очередной угол, они неожиданно заметили впротивоположном конце улицы нескольких солдат с винтовками – явно патруль.Саенко мгновенно юркнул в щель между домами и потянул за собой Бориса. Движениеэто не осталось не замеченным патрулем, солдаты оживились, послышался близкийтопот сапог. Борис бежал по узкому проходу вдоль стены деревянного дома. Стенаперешла в забор. С той стороны, где остался патруль, слышались крики. Внезапнозлобно залилась собака за забором, и кто-то из патруля шарахнул из винтовки налай. Пуля просвистела мимо уха Бориса, он пригнулся, Саенко же в это времярванулся куда-то вбок и пропал. Борис ткнулся туда же, но не нашел прохода, абросился бежать сломя голову, потому что чувствовал шаги этих, из патруля,сразу за собой. Узкий проход кончился, он выскочил в переулок, сзади кричали:«Стой, паскуда! Стой! Стрелять буду!» – и дальше сыпали отборной бранью, потомзащелкали винтовочные выстрелы. Борис петлял как заяц, свернул в чей-тонезапертый двор, опять пробежал переулком. Темнота была ему на руку, шагипреследователей наконец умолкли в отдалении. Борис перешел на шаг, потому чтотопот бегущего человека мог привлечь внимание солдат. Следовало срочно куда-тоспрятаться и определиться, где он находится и куда теперь нужно двигаться.Кроме того, неплохо было бы отыскать Саенко.

Голова, прошедшая от свежего ночного воздуха, заболела сновой силой от бега. Борис прислонился к стене ближайшего дома, чтобы перевестидух. На улице раздались говор и смех – возвращалась откуда-то компания солдат.Шли они не спеша и покуривая, но винтовка имелась у каждого. Борис отступил втень от дома, пропуская компанию, и тут буквально наткнулся на солдатика,который отстал от своих, надо полагать, для того чтобы справить малую нужду.

– Это ктой-то? – заверещал солдат и схватил Борисаза рукав.

Борис от неожиданности рванулся, да неудачно, упустил время,двинул солдатику головой в челюсть, тот лязгнул зубами, но успел позвать напомощь. Опять Борис рванулся, оставив полрукава в руках у солдата, и побежал изпоследних сил. Его не преследовали – видно, тем было лень. Борис пошел шагом,выравнивая дыхание и размышляя на ходу.

От патруля он убежал, от солдат тоже. Но от всех не убежишь– подстрелят. Надо где-то переждать до утра, потому что если сейчас выбиратьсяиз города, то наверняка на всех выходах стоят патрули, без документов непропустят. Очень не хватало Борису Саенко с его природной сметкой – он-то легкобы нашел, куда спрятаться в ночном городке…

С такими мыслями он свернул в темный переулок, где стояли вряд покосившиеся сараи. Борис осторожно крался мимо, когда заметил, что наодном из сараев замок висит только для видимости. Он тихонько приоткрыл дверь инырнул в темноту. Пахло в сарае преотвратно – но в его положении выбирать неприходилось: лишь бы нашлась нора, где можно было переждать и собраться ссилами. Однако не успел Борис устроиться на земляном полу, рядом послышалсянегромкий хрипловатый голос:

– А ведь ты, дяденька, охвицер.

– Кто тут еще? – прошептал Борис, хватаясь заревольвер.

– Я это, Миколка Щербатый.

– И что же ты тут делаешь, Миколка Щербатый? –Борис успокоился немного, сообразив, что рядом с ним ребенок – мальчишка летдвенадцати.

– Что делаю – ночую, – сварливо ответил мальчишка.

– Ну и ночуй, а мне не мешай.

– Тогда, дяденька, угости папироской.

– Нету у меня папирос. И вообще, маленьким куритьвредно.

– Ишь какой доктор нашелся! А я только с виду такоймаленький, а на самом деле мне уж четырнадцатый год пошел!

– Ну, все равно папирос нету, – отмахнулся Борис.

На некоторое время в сарае наступила тишина, и Борис началуже задремывать, как вдруг рядом опять послышалась возня, и тот же самый голосснова произнес:

– Определенно, дяденька, ты охвицер.

– С чего ты взял, Миколка?

– С чего, с чего – я вас, гадов, носом чую, от васпахнет не как от простого человека.

– Ну, это ты зря. Здесь в сарае никаким благороднымофицером и не пахнет – вонища стоит несусветная.

– А чего же ты, дяденька, в сарае тогда ночьюпрячешься?

– А ты чего прячешься? – ответил Борис вопросом навопрос.