Левиафан - Борис Акунин Страница 36

— Эпителий? — Вы разбираетесь вфизиологии?

— Немного, — скромно ответила,миссис Труффо. — Ведь до замужества я имела некоторое отношение кмедицине.

— В самом деле? Как интересно! Вы непременнод-должны мне об этом рассказать!

К сожалению, досмотреть спектакль до конца неудалось — к Ренате подсела знакомая дама, и от наблюдения пришлось отказаться.

Однако неуклюжая атака дуры-докторшираззадорила ренатино тщеславие. Не испробовать ли и ей свои чары на этомаппетитном русском медвежонке? Разумеется, исключительно out of sportinginterest, [16] ну и чтоб не утрачивать навыков, без которых неможет обходиться ни одна уважающая себя женщина. Любовные восторги Ренате былини к чему. По правде говоря, в нынешнем состоянии мужчины у нее ничего крометошноты не вызывали.

Чтобы скоротать время (Рената называла это«чтоб плылось побыстрее»), она разработала простой план. Легкие морские маневрыпод кодовым названием «Медвежья охота». Впрочем, мужчины больше похожи насемейство псовых. Как известно, существа они примитивные и подразделяются натри основных типа: шакалы, овчарки и кобели. К каждому типу имеется свойподход.

Шакал питается падалью — то есть предпочитаетлегкую добычу. Мужчины этого типа клюют на доступность.

Посему при первом же разговоре наедине Ренатаначала жаловаться Фандорину на мсье Клебера, скучного банкира, который думаеттолько о цифрах, а до молодой жены ему, зануде, и дела нет. Тут и тупицасообразил бы: женщина томится от безделья и тоски. Можно сказать, голый крючокзаглатывает, безо всякого червяка.

Не вышло. Пришлось долго отбиваться отдотошных вопросов о банке, в котором служит муж.

Ладно, тогда Рената поставила капкан наовчарку. Эта категория мужчин обожает женщин слабых и беззащитных. Таких мужчинхлебом не корми только дай спасти тебя и защитить. Хороший подвид, оченьполезный и удобный в обращении. Здесь главное не переборщить с болезненностью —хворых женщин мужчины боятся.

Пару раз Рената сомлела от жары — грациозноприпадая к железному плечу рыцаря и защитника. Разок не сумела открыть дверь вкаюте — ключ застрял. Вечером, на балу, попросила Фандорина защитить ее отподвыпившего (и совершенно безобидного) драгунского майора.

Русский плечо подставлял, дверь открывал,драгуну давал должный отпор, но признаков влюбленности, паршивец, никак непроявлял.

Неужто кобель, удивилась Рената. С виду нескажешь.

Этот, третий тип мужчин самый незамысловатый иначисто лишен воображения. Действует на них только нечто грубо-чувственное,вроде ненароком показанной лодыжки. С другой стороны, многие из великих людей идаже культурных светочей относятся именно к этой категории, так что попробоватьстоило.

С кобелями совсем элементарно. Ренатапопросила дипломата зайти к ней ровно в полдень — она покажет ему свои акварели(каковых не существовало в природе). Без одной минуты двенадцать охотница ужестояла перед зеркалом, одетая только в лиф и панталоны.

На стук в дверь крикнула:

— Да входите же скорей, я вас заждалась!

Вошел Фандорин, замер в дверях. Рената, необорачиваясь, повертела перед ним попкой, поавантажнее выставила голую спину.Еще мудрые красавицы восемнадцатого столетия открыли, что на мужчин большевсего действует не вырез до пупа, а открытая сзади шея и обнаженная спина.Очевидно, вид беззащитного позвоночника пробуждает в человеческих самцаххищнический инстинкт.

Кажется, на дипломата подействовало — онстоял, смотрел, не отворачивался. Довольная эффектом, Рената капризно сказала:

— Ну что же вы, Дженни. Подойдите,помогите надеть платье. Ко мне сейчас придет один очень важный гость.

Как поступил бы в такой ситуации нормальныймужчина?

Ну, тот что понаглее, молча подошел бы ипоцеловал в нежные завитки на шее.

Мужчина так себе, серединка на половинку,подал бы платье и застенчиво захихикал.

Тут Рената и сочла бы, что охота успешнозавершена. Изобразила бы смущение, выставила нахала за дверь и утратила бы кнему всякий интерес. Однако Фандорин повел себя нестандартно.

— Это не Дженни, — сказал онпротивно спокойным голосом. — Это я, Эраст Фандорин. Я п-подожду задверью, пока вы оденетесь.

В общем, не то представитель какой-то редкойсоблазностойкой породы, не то тайный извращенец. Во втором случае англичаночкизря стараются. Хотя характерных примет извращенчества острый глаз Ренаты необнаруживал. Разве что странное пристрастие уединяться с Барбосом.

Однако глупости все это. Были и болеесерьезные причины для расстройства.

* * *

В тот самый миг, когда Рената, наконец,решилась ковырнуть вилкой подостывшее сотэ, двери с грохотом распахнулись и встоловую ворвался очкастый профессор. Он и всегда-то был не без придури — топиджак криво застегнут, то шнурки развязаны, — а нынче вообще был похож напугало: бороденка растрепана, галстук съехал на бок, глаза выпучены, из-подполы свисает подтяжка. Видно, стряслось нечто из ряда вон выходящее. Ренатамоментально забыла о неприятностях и с любопытством уставилась на ученоечучело.

Свитчайлд по-балетному развел руками икрикнул:

— Эврика, господа! Тайна ИзумрудногоРаджи разгадана!

— Oh no, — простонала миссис Труффо. —Not again! [17]

— Да ведь теперь все встает на своиместа! — сбивчиво принялся объяснять профессор. — Ведь я же бывал водворце, как мне только раньше не пришло в голову! Я все думал-думал, ходилвокруг да около — не складывается! Еще в Адене получил телеграмму от своегознакомого из французского министерства внутренних дел — он подтвердил моипредположения, а я все равно не мог взять в толк, при чем тут глаз и, главное,кто бы это мог быть. То есть, в общем, уже понятно кто, но как? Каким образом?И сейчас вдруг осенило! — Он подбежал к окну. Раздуваемая ветром занавескаокутала его белым саваном — профессор нетерпеливо отстранил ее рукой. — Язавязывал галстук, стоя в своей каюте у окна. Смотрю — волны. Гребень загребнем, до горизонта. И вдруг меня ка-ак стукнет! И все сложилось — и проплаток, и про сына! Чисто канцелярская работа. Порыться в списках ЭкольМаритим, и отыщется!

— Ничего не понимаю, — проворчалБарбос. — Бред. Маритим какой-то…