Убийство за кулисами - Фридрих Незнанский Страница 36

— Пуфик, Пуфик, кыс-кыс-кыс!.. — Прежде чем Померанцев, побаивающийся после всех рассказов Гудковой этого звереныша, успел его остановить, Строганов широко распахнул кухонную дверь и, не обращая внимания на раздавшееся тут же из-под дивана-«уголка» шипение, присел на корточки: — Иди сюда, маленький котик, это я… Иди, кысик, иди!..

Шипение прекратилось, и из полутьмы «задиванья» высунулась полосатая кошачья голова, при виде которой Турецкий, никогда в жизни не видевший столь крупных котов, слегка присвистнул.

Вид Пуфа между тем был достоин сожаления: тусклая шерсть, болтающаяся внизу на ошейнике жеваного вида тряпка, в которую за эти дни превратился бант…

Строганов между тем продолжал нежно и ласково манить Пуфика, называя его всевозможными ласковыми именами.

Кот, перестав шипеть, казалось, напряженно вслушивается в голос Юрия, словно решая, можно ли ему верить… Прошло не менее минуты, прежде чем, прижимаясь к полу, он слегка подался вперед, пристально глядя на Строганова громадными зелеными глазами, и неожиданно издал жалобное, тоненькое мяуканье, похожее на плач младенца… И в этот-то трепетный момент Александр Борисович Турецкий вдруг резко хлопнул в ладони, добавив к этому еще и резкое «Брысь!..».

Передать реакцию мужчин на столь непредсказуемый и, можно сказать, невероятный поступок помощника генерального прокурора почти невозможно, но была она у них прямо противоположной: ахнул и возмущенно уставился на Турецкого Строганов, онемел, приоткрыв от неожиданности рот, Померанцев.

Что же касается кота, то, как и следовало ожидать, яростно зашипев, он метнулся назад, в спасительный угол, забившись под диван как можно глубже.

— Вы… В-вы… — Юрий почти задохнулся от возмущения, не в силах найти подходящие к случаю слова, а Александр Борисович, не обращая на него ни малейшего внимания, развернулся к Валерию:

— Быстро вызванивай либо какую-нибудь ветеринарную службу, либо кого-нибудь из наших с сетью!..

— С сетью? — глупо переспросил Померанцев, лихорадочно размышляя, не повредился ли, часом, его начальник в уме.

— Обязательно с сетью! Да, лучше наших, звони Володе…

— П-послушайте! — повысил голос Строганов.

— Извините, Юрий Валерьевич. — Турецкий повернулся наконец к нему. — Но с Пуфом вам придется подождать… До тех пор, во всяком случае, пока специалисты аккуратненько не снимут с него ошейник…

— Ошейник! — на этот раз ахнул Померанцев, и не только ахнул, но и хлопнул себя по лбу. — Александр Борисович, я дурак!..

— Ошейник?.. С Пуфа?.. — Юрий изумленно смотрел на Турецкого. Теперь уже он заподозрил, что с прокурорскими не все в порядке.

— Да, — кивнул Александр Борисович. — Видите ли, пока я не увидел это полосатое чудовище величиной с маленького тигра, я все-таки не до конца представлял сцену, разыгравшуюся здесь в ту ночь… По счастью, Пуф оказался в ошейнике…

— И что это значит? — по-прежнему недоумевал Строганов.

— Видите ли, такой котяра, как ваш Пуф, если он бросится на человека и вцепится в него, а он, судя по всему, так и поступил, во-первых, совершенно точно вынудит жертву с ним сражаться, при этом, если на убийце, скажем, были до этого перчатки, вряд ли от них остались хотя бы клочья… В том смысле, что именно клочья и остались… Иными словами, киллер боролся с Пуфом голыми руками, видимо каким-то образом пытаясь отодрать его от себя. Так он оказался в прихожей, потому и вынужден был протирать здесь все подряд: вряд ли он запомнил, до чего успел дотронуться, прежде чем оглушил… или придушил кота…

— Вы хотите сказать, — начал понимать Строганов, — что на ошейнике Пуфика могли остаться его отпечатки пальцев?..

— А также другие следы! — подтвердил Турецкий. — Хоть какие-то следы обязательно остались: слишком неожиданной для убийцы была эта ситуация… Если повезет, обнаружиться может даже его кровь…

— Могу представить, — сказал Померанцев, — как обалдел этот сукин сын, когда на него набросилось нечто, злобно рычащее, довольно огромное… Производящее шум, который ему был решительно ни к чему!

— Говорят, — вставил Строганов, — кошачьи укусы очень болезненны и долго заживают, так же как беличьи… Бедный Пуфик… Но вы уверены, Александр Борисович? Насчет следов?

— На все сто! — кивнул Турецкий. — Даже очень опытные преступники «следят» в случае непредсказуемой ситуации. А предсказать такое поведение кота — кому бы это пришло в голову?.. Вы представьте: времени у негодяя в обрез, он уверен, что вот-вот должны объявиться вы — как это обычно и происходило по пятницам. А тут — такое…

— Подождите… — Строганов сощурился, словно от внезапной головной боли. — Вы хотите сказать, что кто-то… знал про наши с Машенькой пятницы, возможно, выслеживал нас?..

— В театре ваши отношения ни для кого не были секретом. — Турецкий бросил на певца сочувственный взгляд. — А круги, как известно, имеют тенденцию расходиться по воде…

— Вы что же, предполагаете, что Машу… кто-то из театра?! Но это решительно невозможно!

— Во-первых, Юрий Валерьевич, как показывает наша профессиональная практика, возможно, увы, все… Предают, как правило, не дальние, а близкие: именно у них есть такая возможность… Во-вторых, следить за вами действительно могли, и совсем не обязательно ваши сотрудники: им-то это надо было меньше всего, они и так все знали.

— Тогда кто, кому это могло понадобиться?.. Я понимаю — угрозы, анонимные звонки — вопрос упирался в деньги, и если бы я знал… если бы мы знали с Марком, во что все выльется… Господи, да отдал бы я им их проклятые баксы, отдал!

У Строганова перехватило горло, он тяжело сглотнул.

— Мне казалось — это принципиальный вопрос, казалось, что кто-то же должен положить конец этой гадости, наездам этим… И когда Марк предложил однажды заплатить, мы поскандалили… И теперь, вот теперь я обречен всю жизнь чувствовать себя виновником… виновником…

— Бросьте! — резко оборвал его Турецкий. — Прежде всего, нужно еще доказать, что гибель Краевой и тем более Розингера связана с этими, как вы выразились, наездами…

— А вы видите варианты? — безнадежным голосом поинтересовался Строганов.

— Вижу! — твердо произнес Турецкий. — И довольно отчетливо — во всяком случае, в последние пару дней… Успокойтесь, Юрий Валерьевич! Мой начальник — тот, с которым вы случайно столкнулись в дверях, — утверждает, что волнение может плохо повлиять на ваш голос… Я бы себе этого не простил!

— Спасибо… — пробормотал Строганов и уставился в пол.

— Пока не за что, вот поймаем негодяя… Валерий, что там у тебя со звонком?

Померанцев, который, пока Турецкий разговаривал с Юрием, общался по телефону из гостиной, появился в дверях кухни:

— Все в порядке, Александр Борисович. — В его голосе слышалось почтение. — Сейчас приедут… С сеткой!..