Не тронь добычу! - Михаил Март

Дача в сосновом бору, свежайший воздух, небо без единого облачка, птички поют. Благодать! Лето только начинается. Трое молодых, сильных парней приехали на машине с полным багажником деликатесов, красного вина под шашлык и в отличном настроении. Можно расслабиться и вздохнуть полной грудью.

— Эх, Борька, завидую я тебе, — вытаскивая из багажника сумки, сказал высокий плечистый блондин, поглядывая на гамак, растянутый возле беседки. — Сказочный уголок. Живи и радуйся.

Борис потянулся.

— Я ее не строил. Тесть, царствие ему небесное, всю жизнь в эту дачу вложил. До конца дней по досточке из Москвы волок, чтобы в дело пустить. Главное — участок. Он от Катюшкиного деда тестю достался. А ему Наркомат здравоохранения землю выделил. Тут в основном потомственные врачи живут. Интеллигентная публика. Кроме нас с Катюшкой.

— Это точно, — согласился третий гость. — Я даже стесняюсь говорить, что моя жена циркачка.

— Она не циркачка, Олег, а балерина. Или на худой случай — гимнастка. Ведь это же правда.

— Странный народ эти женщины. Стали балеринами, столько труда и времени убили, чтобы в театр попасть. Нет, не подошло. Ушли в спорт. Поздновато. Чемпионками не стали и убежали в цирк.

Блондин одобрительно кивнул головой:

— Правильно сделали. Хотели быть артистками и стали ими. А то, что под куполом кувыркаются, — не беда. Номер у них классный, публика ревет от восторга. Им это нравится.

— Ладно, Ваня. Давай-ка помогай раскладывать. А то наши артистки после своих кульбитов приедут, а у нас ничего не готово.

— С радостью, Бориска, только ведь шашлык все равно тебе жарить. Мы с Олегом в повара не годимся. Практики нет. Дачами не обзавелись.

— Не ссылайся на бедность. Теперь тебе грех жаловаться. Можешь себе и дворец отгрохать, как у новых русских. Жизнь только начинается! Посидим в глухой обороне пару месяцев и развернем крылья. Потерпи еще малость.

Олег не выделялся среди друзей внешностью. Наоборот. Ниже их ростом, с глубокими залысинами и великоватым носом. Но глядя со стороны, сразу становилось понятно, что он — лидер компании.

— Здесь нас никто не слышит, Ванюша. К тому же я хочу выпить за удачно проведенную операцию.

Борис откупорил бутылку вина и начал разливать его в пластиковые стаканчики.

— Все правильно. За это выпить надо, — согласился Иван.

Олег кивнул головой:

— Не возражаю. Только рано нам еще бдительность терять. Противника мы выбрали достойного, и он нас не пощадит, если сумеет вычислить. Если бы у одного из нас были дети, я и не подумал бы браться за это дело. Мы знали, на что шли, нам и отвечать. Женам ничего не грозит. Они не в курсе, и их не тронут. Другое дело — дети. Одним словом, выпьем и забудем. Рот держать на замке, деньгами не сорить. Выпили.

— А почему деньгами не сорить? — удивился Иван. — У меня сберкнижка. Я восемь лет деньги на нее откладывал. Пришло время, и решил все просвистеть.

— Нормальный человек не копит деньги годами, чтобы прогулять их в считанные дни, — заметил Борис, разливая вино.

— Запросто. Превратился в наркомана или алкоголика — и все. Владеть собой не могу… Еще момент. Я узнаю, что у меня рак и жить осталось полгода. Снял деньги, отдал половину жене, а вторую оставил на загул. На тот свет ничего с собой не унесешь. Хоть полгода, но мои!

— А потом выясняется, что врачи ошиблись и ты здоров. Да здравствует «нищета»! — воскликнул Борис. — Ладно, мужики, помогите вытащить мангал из сарая. Тяжеленный, но настоящий. На заводе тестю делали, стенки чугунные, толстенные, зато тепло держат.

Мангал действительно был знатный. Литые ножки в метр высотой чего стоили. Устройство поставили возле беседки.

— Метайте на стол, ребята, а я за дровами. Пора, скоро наши девчонки приедут, — дал указания хозяин и отправился в сарай.

Через пятнадцать минут шашлыки уже жарились. Из дома принесли тарелки и салфетки.

Стол получился шикарный. В воздухе витал аромат жареного мяса.

— Отложи несколько шампуров в сторону, — предложил Олег Борису. — На угли поставишь, когда девчонки приедут. Шашлык подогревать — последнее дело.

— Не учи ученого.

Борис не отходил от мангала, манипулируя веером из газеты, переворачивая шампуры.

— Зелень разложите и ткемали поставьте па стол, хватит к вину прикладываться, — ворчал Борис.

— Что с нашими девчонками? Куда запропастились? — возмущался Иван.

Возле калитки остановилась машина. Но из нее вышли не три женщины, а трое мужчин. Таких гостей здесь не ждали.

Калитка распахнулась, но что-либо изменить уже никто не мог.

Три автомата Калашникова застрекотали одновременно. Пули градом посыпались, сбивая бутылки со стола, сучья с деревьев, поражая людей. Каждый стрелок выпустил по своей цели полный рожок. Выстрелы эхом пронеслись по верхушкам сосен и затихли.

Трое неизвестных вернулись в свою машину и уехали, оставив окровавленные тела, покореженную мебель и выбитые стекла в доме.

Тишина. Перепуганные птицы вернулись на свои ветки и вновь защебетали.

Прошло какое-то время, и один из трупов ожил. Борис открыл глаза и увидел над собой небо. Боль он почувствовал не сразу и попытался встать, но у него ничего не получилось. Он едва приподнял голову, как все тело словно током пронзило. В глазах поплыли красные круги. Он стиснул зубы. Белая рубашка превратилась в красную. Голова работала нормально, и он хорошо понимал, что нужно делать в таких случаях. Главное — он жив. У него есть шанс, а если так, то упускать его нельзя. Если не от ран, то от потери крови умрет. Глупее не бывает. Он перевалился на бок и пополз. Хотелось кричать от боли, но крик отбирает силы, и смысла в нем нет. Участки по сорок соток, ближайшей дачи даже не видно. Середина буднего дня. Кто его услышит?

Он выполз из-за мангала на тропинку. Пот заливал лицо. Полчаса назад для него многокилометровый марафон не был бы проблемой, а сейчас каждый метр давался со слезами.

Возле стола лежали Олег и Иван. Пули из их тел сделали решето. От висящего на шее Ивана мобильника остался только шнурок. Свой телефон Борис оставил в пиджаке, который бросил на кровать в спальне второго этажа. Туда он не доползет. Другой вариант проще и надежнее, если беречь силы. За калиткой — дорога. По ней ездят только дачники. Дальше — пролесок в сто метров, насыпь и бетонка. Там ходят машины чаще. Короткий прямой участок. Вот только насыпь смущала. Но это сейчас мелочи. Надо ползти.

Мягкая ласковая зеленая травка стелилась под его телом, но он чувствовал лишь боль и страх. Закрыть бы глаза и никогда больше ничего не видеть и не слышать. Но может, еще рано задумываться о небытии в тридцать лет? Он сильный, здоровый мужик. На нем пахать можно. А дырки в теле зарастут. Так он себя уговаривал, пока полз к заветной цели. Дорога, конечно, еще не цель, но в его состоянии глобальные планы лучше не строить. Взял один рубеж — потом думай о следующем. Пока только так. Сейчас главное — пройти пролесок. Хуже всего — сдохнуть в нем. Там его долго искать будут.