Чувство льда - Александра Маринина Страница 36

Едва расставшись с Юрцевичем, Люба уже кляла себя последнимисловами. Ну почему она не может говорить то, что нужно, и тогда, когда нужно? Иглавное: почему она не может правильно думать и чувствовать? Жениться он готов!Она что, на помойке себя нашла, чтоб всерьез обсуждать возможность брака счеловеком, который ее не любит? Всего неделю назад он признался, что до сих порлюбит Надю, которой уже почти шесть лет нет в живых. И потом, каким отцом онсможет стать мальчикам, если без зазрения совести готов бросить собственногоребенка? Конечно, Саша и Андрюша тоже его дети, но педагог Люба Филановскаяотдавала себе отчет в том, что человек, который может сделать выбор междусобственными детьми, не может быть хорошим родителем. Для настоящего отца вседети одинаково дороги и выбор между ними невозможен.

Она шла домой по улице Горького, мысленно выискивая всеновые и новые аргументы для отказа, но другая часть мозга коварно рисовалапрекрасные картины: вот они вчетвером идут в театр Образцова, Юрцевич ведет еепод руку, рядом шагают красивые мальчики, и сходство между ними и отцомпросто-таки бросается в глаза, и все провожают их взглядами и улыбаются. А вотони в Сочи, на пляже, и Юрцевич плавает с мальчиками наперегонки, а Люба стоитна берегу и машет им рукой, и они выбегают из воды, мокрые, загорелые,хохочущие, набрасываются на нее, падают на горячий песок, прохладное сильноемужское тело касается ее не прикрытого купальником живота… И все в таком роде.

Всю неделю Люба то и дело поглядывала на мать и отца,пытаясь представить себе, что они скажут, если она заявит, что выходит замуж заЮрцевича. Ну, крик, скандал – это понятно. Но дальше что? Выгонят из дому? Нет,не выгонят, потому что дети. На кого они останутся? Кто будет ими заниматься?Выгонят вместе с детьми? Тоже нет, потому что для мамы и отца самое главное –общественное мнение. Как они объяснят отсутствие внуков? Куда мальчикиподевались? Им придется говорить, что Любочка вышла замуж и переехала к мужу,да мало того, нужно будет еще и делать вид, что все в порядке, и приглашатьдочь с зятем и детьми в гости на семейные и праздничные обеды, чтобы всевидели, что Филановские – по-прежнему образцовая семья. Одним словом, жизньпревратится в ад. Что же предпринять, чтобы все получилось?

О господи, о чем это она? О чем она вообще думает? Чтодолжно получиться? Брак с человеком, который ее не любит, для которого онаникогда не станет желанной? С человеком, который только из чувства долга,только ради возможности быть рядом со своими детьми будет спать с ней в однойпостели и во время близости видеть перед глазами ее покойную сестру?Невозможно. Да, она влюблена, теперь уже нет смысла скрывать от себя самой сейприскорбный факт, но это абсолютно не означает, что она может растоптатьсобственное достоинство. Нет, нет и нет.

И снова Любе показалось, что она совершенно успокоилась ивнутренне подготовилась к разговору с Юрцевичем. Теперь уж точно не можетслучиться ничего такого, что выбьет ее из колеи и заставит вести себя глупо.Она все предусмотрела, все продумала.

Он пришел с цветами. Огромный букет роз. И где только он ихраздобыл?

Цветы оказались первым, чего Люба не предусмотрела и к чемуоказалась не готова. Никогда в жизни ни один мужчина не дарил ей цветов, букетыона получала только от школьников 1 сентября, в День учителя и на 8 Марта. Каки в прошлый раз, она начала разговор первой. И снова начала с отказа,высказанного теми же самыми словами:

– То, о чем вы просите, совершенно невозможно. Я немогу выйти замуж за человека, который меня не любит.

В речи, которую она приготовила заранее, фраза была длиннееи заканчивалась словами: «и которого не люблю я». Но почему-то произнести этовслух Люба не смогла.

– Речь не идет о моей любви к вам, – голосЮрцевича звучал слегка удивленно. – Я был уверен, что вы это понимаете.Речь идет о стабильных отношениях, о создании полноценной семьи, в которой детибудут расти рядом с двумя любящими их взрослыми. С вами и со мной. Если выбоитесь, что я начну претендовать на интимные отношения, то я вам обещаю, чтоэтого никогда не будет. Вы получите статус замужней женщины и существенноеоблегчение во всем, что касается детей. У вас появится свободное время на то,чтобы заниматься тем, чем вам захочется. Вы будете строить собственную карьеру.Разве то, что я вам предлагаю, плохо?

День был теплым, уже наступил май, но Любе показалось, чтоона вся заиндевела. Он не собирается быть ее мужем в полном смысле слова. Он ине думал о том, чтобы спать с ней в одной постели. Господи, какая она дура!Размечталась…

– Брак без любви невозможен, – упрямо повторилаона, стараясь не смотреть на Юрцевича.

– Это не так, – он покачал головой иулыбнулся. – Брак без любви возможен, более того, брак без любви намноголучше, крепче и перспективнее брака с так называемой любовью. Конечно, приодном условии: если в основе этого брака лежит взаимное уважение и дружба. Япрожил в браке много лет, и поверьте моему опыту, Люба, сексуальнаясоставляющая брака ничтожна, и ею вполне можно пренебречь. Если людям нравитсяспать друг с другом, это совершенно не означает, что им есть о чем поговорить ичто они друг другу доверяют. В конце концов, интимные отношения занимают неболее часа в сутки, а остальные двадцать три часа совместной жизни? Чем их заполнить,если между людьми нет дружбы, уважения и доверия? А вот если двадцать три часазаполнены душевной близостью и общностью интересов, то и двадцать четвертый часне окажется пустым. У нас с вами двое детей, которых мы любим и которые будутскреплять наш брак и придавать ему смысл.

Люба даже не заметила, что они уже не стоят возле школы, амедленно идут по направлению к ее дому. Она, Люба Филановская, тридцати трехлет от роду, идет с огромным букетом роз, под руку с красивым хорошо одетыммужчиной, который встретил ее после работы, провожает домой и уговаривает выйтиза него замуж. Боже мой, могла ли она мечтать о таком счастье? Неужели этопроисходит с ней?

Она опомнилась.

– Как я понимаю, в вашем браке сексуальная составляющаявообще отсутствовала, коль вы спали с моей сестрой, – сухо произнеслаона. – Вы что же, предполагаете жениться на мне, а сексуальную, таксказать, нужду справлять на стороне?

– Зачем вы так, Люба? – с упреком сказалЮрцевич. – Я не собираюсь делать ничего подобного.

– Откуда такая уверенность?

– Для меня не существует никаких других женщин, кромеНади. Я любил ее и буду любить, пока жив. Но это не имеет никакого значения. Ябуду для вас хорошим мужем, внимательным, заботливым, я буду хорошим отцом моимсыновьям. Я буду с уважением и любовью относиться к вашим родителям хотя быпотому, что они – родители Нади, бабушка и дедушка моих сыновей. И я будуприносить в дом отнюдь не маленькую зарплату, потому что зарабатываю я много ипри этом не пью.

Люба была достаточно умна, чтобы понимать, что в этой жизнине должно быть окончательного «нет», ибо то, что сегодня кажется хорошим,завтра, может статься, будет выглядеть сомнительным или совсем уж плохим. Инаоборот, плохое может начать выглядеть допустимым и вполне приемлемым, апотом, глядишь, и хорошим. Пусть сегодня Юрцевич утверждает, что для него несуществует других женщин, кроме Нади, но ведь он уверен, что между ним и Любоймогут сложиться уважительные, доверительные и даже дружеские отношения, а отних, как она полагала, до постели – меньше одного шага. И у нее будет семья,нормальная полноценная семья, с мужем и двумя детишками. И рядом будет мужчина,который ей так нравится, и даже больше чем просто нравится. А там, бог даст,все сложится, и она даже родит ему ребенка, их общего ребенка…