Маленькая частная война - Нора Робертс Страница 36

— Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Нам хотелось бы войти.

— Я уже все рассказала тому парню. Господи! Ло-Ло, ну помолчи ты хоть две секунды! Извините, Дети взбудоражены.

— Это Ло-Ло? — улыбнулась Пибоди. — Привет! А ну-ка, пойдем сюда со мной.

Ева давно уже заметила, что дети положительно реагируют на Пибоди. Вот и эта малявка с такими же светлыми встрепанными волосами, как у матери, отклеилась от материнской ноги, доверчиво вложила свою ладошку в руку Пибоди и пошла с ней, что-то лепеча.

Идти было недалеко. Комната имела форму буквы L, причем короткая перекладина служила кухней. Но на полу были разбросаны игрушки, и девочка устремилась к ним, явно намереваясь поделиться сокровищами с новой подружкой.

— Я все видела вон оттуда, из окна, — указала Минни, перехватив младшую девочку поудобнее. У этой были большие, немигающие, как у филина, глаза и каштановые кудряшки. — Я ее ждала, я ее высматривала, — пояснила она. — Мисс Ньюман не верит… не верила, что я исправлюсь, не верила, что я отстану от «химки». Но я отстала. Вот уже полгода, как я чиста.

— Хорошо.

Ева подумала, что, если она сидела на «химке» немногим дольше, чем без нее, у нее есть шанс избавиться от покрасневших век и розоватых белков.

— Они хотели отнять у меня детей! Мне надо было исправиться ради детей, и я так и сделала. Они же не виноваты, что я испортила себе жизнь! Я больше не нюхаю «химку», и я хожу на собрания. Я сдаю анализы, и я чиста. Мне надо, чтобы мисс Ньюман подтвердила, что я могу сохранить статус профессиональной матери. Мне надо получать пособие, платить за квартиру, покупать еду и…

— Я свяжусь с СЗД и скажу им, что была здесь. Убедилась, что вы чисты, а ваши дети хорошо ухожены. И дом чисто убран, — добавила Ева.

— Я постаралась. Конечно, трудно поддерживать порядок, когда в доме дети, но грязи я не допускаю. Вот поднакоплю деньжат и перевезу детей в район получше, но пока эта квартира — единственное, что я могу себе позволить. Я не хочу испортить жизнь детям.

— Это я вижу. Детская служба пришлет вам другого представителя. Вы не потеряете свой статус из-за того, что случилось.

— Спасибо. — Минни спрятала лицо на шейке у малышки. — Извините. Знаю, нехорошо думать только о себе и о своих проблемах, когда эту леди похитили. Но я не хочу потерять своих детей.

— Расскажите мне, что вы видели.

— Я стояла вон там, у окна. Я нервничала, потому что мисс Ньюман меня недолюбливала. Нет, это не так, — поправилась Минни. — Ей было все равно. Ей было насрать на нас. — Она поморщилась, бросив взгляд на старшую девочку. — Извините. Я стараюсь не употреблять бранные слова при детях, но иногда забываю.

— Не беспокойтесь об этом. — Ева подошла к окну. Оттуда открывался отличный вид на улицу. Она ясно видела полицейскую машину и свою собственную. Видела, как грозят кулаками водители, которым приходится ее объезжать. — Вы стояли здесь?

— Да. Вот стою я там, держу Битс на руках, вот как сейчас. Говорю ей и Ло-Ло, что они должны вести себя хорошо. Мои глаза… — Она потерла кулаком левый глаз. — Когда посидишь на «химке», даже когда слезешь, они краснеют, если понервничаешь, или расстроишься, или просто устанешь. Ну а про меня можно было сказать и то, и другое, и третье. Но все-таки зрение меня пока не подводит… В общем, я ее увидела. Она шла вон оттуда.

Минни подошла ближе и указала пальцем.

— Она шла, опустив голову, поэтому лица я поначалу толком не разглядела. Но я знала, что это она. Я хотела отойти: вдруг она поднимет голову и заметит, что я за ней слежу? Но тут я увидела фургон. Он прямо подлетел, понимаете? Жутко быстро. Затормозил с визгом. И тут эти двое парней выпрыгнули сзади и набросились на нее. Р-раз! Схватили ее, прямо от земли оторвали. Вот тут я увидела ее лицо, правда, только на секунду. Она даже удивиться не успела, все было так быстро. — Минни щелкнула пальцами. — Бросили ее внутрь через открытые, двери, заскочили следом и умчались. Я тут же позвонила. Ну, может, через минуту: опомнилась не сразу. Понимаете, все было так быстро — мелькнуло, как будто и не было. Но это все-таки было! Я позвонила 911 и доложила, что видела. Они не подумают, что я имею к этому отношение? — внезапно забеспокоилась Минни. — Потому что она шла сюда, а я наркоманка.

— По-моему, вы не похожи на наркоманку, Минни.

Улыбка зажглась в ее глазах с покрасневшими веками.

— Славные детки, — заметила Пибоди, пока они с Евой спускались по вонючей лестнице. — Похоже, их матери нелегко приходится. Надеюсь, она выкарабкается.

Ева кивнула. Знакомые ей наркоманы — включая смутные воспоминания о ее собственной матери — больше думали о следующей дозе, чем о детях. У Минни был шанс.

Выйдя на улицу, она сделала знак Надин.

— Займись своими интервью, но имен не упоминай. Не хочу, чтобы похитители поняли, что мы подозреваем связь с убийством Свишеров.

— А ты подозреваешь?

Ева начала было говорить «не для записи», но решила, что при данных обстоятельствах это было бы просто оскорбительно.

— Нет, я не подозреваю, я точно знаю. Но если это просочится, считай, что Ньюман мертва. Не исключено, что она уже мертва, но наверняка мы этого знаем, а огласка для нее равносильна приговору. Кстати, было бы неплохо подогреть сочувствие к Минни Кейбл, бывшей наркоманке, которая избавилась от привычки нюхать «химку», чтобы обеспечить идущее своим детям. В этом духе. Она выполнила свой гражданский долг, позвонила и вызвала полицию. Только одно должно прозвучать четко и ясно, Надин: она не смогла дать никакого, даже самого приблизительного описания налетчиков.

— А она смогла?

— Нет. Пара парней, одетых в черное. Они были в масках и действовали быстро. Она не может указать ни рост, ни возраст, ни расовое происхождение, ничего. Когда будешь в эфире, постарайся, чтобы это было кристально ясно.

— Сделаю. Эй! — Щелкая высокими каблуками, Надин бросилась в погоню за Евой, зашагавшей прочь. — И это весь размен ферзей?

— На данный момент да, Надин. — Ева сбавила шаг и оглянулась. — Спасибо за наводку. Офицер! — продолжала она без паузы, подходя к патрульному. — Я слушаю ваш рапорт.

Ева сидела в тесном кабинете Службы защиты детей и изо всех сил старалась не ерзать. Она терпеть не могла такие места. Атавистическая ненависть, к которой примешивался безрассудный страх, пронизывала ее насквозь. Она знала, что ее страх беспочвен, знала, что он коренится в лживых байках ее отца, который старался запугать ее полицией и детскими учреждениями, чтобы она выбрала его как меньшее из зол.

Конечно, все его слова были ложью, злобной, преднамеренной ложью, чтобы держать ее под контролем. Но сколько же нужно времени, чтобы избавиться от этих детских страхов, как змея избавляется от старой кожи?

А может быть, от этого не избавиться никогда?