Не возжелай мне зла - Джулия Корбин Страница 35

— Все по Сэнди своей убивается, — вставляет муж. — Любит ее без памяти.

— Опухоль в мозгу у нее обнаружили, подумать только, — продолжает Маргарет, словно отвечает на вопрос, задавать который мне нет нужды. — Страшная смерть, что ни говори.

— А я надеялся, вы агент по недвижимости, — сообщает муж. — Дом-то продавать надо. — Он с опаской смотрит по сторонам, потом доверительно наклоняется поближе. — Послушайте, доктор, может, хоть вы там поговорите с кем надо, растолкуете, что Тревор все равно уже не вернется, а дом надо скорей продать, пока совсем не развалился. Сами видите.

— Хорошо. — Я демонстративно смотрю на часы. — Господи! Надо скорей бежать. Опаздываю. — Улыбаюсь обоим. — Спасибо вам за помощь.

— Так не забудьте поговорить там про дом, доктор! — кричит мне в спину мужчина, и я машу рукой в ответ.

Пока не влезла в машину, чувствую на спине их взгляды. Интересный получился разговор, есть о чем подумать, только мне это мало что дает. Похоже, после смерти Сэнди жизнь Тревора пошла под откос. Они очень любили друг друга, такое теперь редко встречается, я это знаю не понаслышке. Я и тогда заметила, но все же надеялась, что он снова женится и нарожает детей.

А если бы Сэнди еще несколько месяцев оставалась жива, сложилось бы у него все иначе? Кабы не моя несчастная ошибка, она прожила бы еще полгода, возможно, даже год. Потом все равно болезнь взяла бы свое, Сэнди умирала бы долго и мучительно, а уж я-то знаю, каково приходится в таких случаях и страдальцу, и его родственникам. Ее организм угасал бы постепенно. Она потеряла бы способность глотать. Могла бы ослепнуть. Почти наверняка развилась бы эпилепсия. Наблюдать все это мистеру Стюарту было бы крайне тяжело, а ведь пришлось бы еще ухаживать за новорожденным.

Не исключено, что он так и так бы запил. Впрочем, всякое бывает, чего гадать.

А теперь он лежит в Королевской клинике Эдинбурга, а это епархия Фила. Королевская клиника — это городская психиатрическая лечебница, она всего в пяти минутах ходьбы от моего дома. Первоначально его, скорее всего, отправили на принудительное лечение, но оно длится всего две недели, и если показаний к продлению нет, пациента могут перевести на стационарный режим, а это значит, ему разрешается днем выйти за покупками, погулять, подышать свежим воздухом… А заодно подмешать наркотик в напиток Робби. И наведаться в мой дом.

Но оба события произошли вечером, а в это время больной должен находиться в клинике.

«Но ведь существует еще и ночной пропуск», — напоминаю я себе.

Еду домой, мысли скачут по кругу, от возможности к вероятности и обратно, и я прихожу к заключению, что надо обязательно сходить в клинику, навестить Тревора Стюарта. Не удалось повидаться с ним много лет назад, наверстаю упущенное сейчас.

Останавливаю машину у дома и вижу, что одновременно со мной подъезжает Фил. Мы здороваемся, я вручаю детям новые ключи. Они идут в дом, я остаюсь с Филом и Эрикой, которая на этот раз выходит из машины. Молча стоят передо мной, прижавшись друг к дружке. Потом Фил, для начала взглянув на Эрику, открывает рот:

— Послушай, Лив, может, позволишь детям пожить немного у нас?

— С какой стати? — удивляюсь я и делаю шаг назад.

— Так безопасней. Квартира надежная, оборудована сигнализацией. Мы по очереди будем забирать детей из школы, а дома они всегда будут с кем-нибудь из нас.

— Здесь тоже безопасно. Я сменила все замки.

— Лорен еще совсем маленькая, ее нельзя оставлять одну.

— Лорен никогда не остается одна. Если меня с Робби нет дома, она уходит к Эмбер.

— И ты считаешь, это нормально?

— Знаешь что, Фил, — знакомое раздражение жжет мне грудь, — мы, кажется, договорились об условиях опеки и подписали соглашение.

— Ну да. Но у меня есть некоторые соображения на этот счет… Я хочу пересмотреть наше соглашение. Мы с Эрикой желали бы переоформить опеку на равных условиях.

— Ах вот как! Ну а я, к вашему сожалению, не желаю его пересматривать, и, кстати, дети тоже.

— Но ведь обстоятельства изменились. — Он наклоняется ближе. — Оливия, если Робби угрожает опасность, ему требуется дополнительная защита.

— Полиция во всем разберется. И это не значит, что дети должны жить не со мной.

— А тебе не кажется, что это с твоей стороны просто… — Он беспокойно оглядывает садик в поисках подходящего слова. — Упрямство?

— Упрямство?

Ах, как хочется бросить ему прямо в лицо: «Упрямство? Что за чушь ты несешь?» Но я этого не делаю. Зато делаю глубокий вдох и думаю, прежде чем ответить. Неужели это и правда упрямство? И я подвергаю детей опасности? Фил с Эрикой живут в современной квартире в нескольких милях отсюда, в самом центре города. Для меня — будто у черта на куличках. Это значит, что я не смогу часто видеться с ними. В квартире для них есть отдельные комнаты, но Лорен, например, не хочет уезжать далеко от своих подружек. У Эрики сейчас годичный отпуск, она пишет докторскую, поэтому часто работает дома.

Я окидываю взглядом свой дом, слегка обветшалый. Собственно, это половина двухквартирного дома эдвардианской постройки. Пришлось-таки в него вложиться, привести в порядок, ведь дети хотели остаться в том же районе, где мы жили до развода, поэтому вариант переехать на окраину, чтобы выиграть в цене, не рассматривался. И хотя деньжат у нас было маловато, последние полгода каждый лишний цент мы тратили на дом. И теперь вот, когда поменяли замки и получили поддержку О’Рейли, я нисколько не сомневаюсь, что здесь, в собственном доме, в окружении привычных предметов, дети в полной безопасности.

— Нет, милый мой, это не упрямство, — отвечаю я. — Я, конечно, ценю твою заботу, но детям лучше будет, если они останутся со мной.

— И ты действительно думаешь, что им здесь ничто не угрожает?

— Я их мать, дорогой Фил. Ты что, в самом деле считаешь, что я позволила бы им остаться, если бы думала, что им угрожает опасность?

— Оливия.

Мы с бывшим мужем одновременно поворачиваем к Эрике головы, но она, как всегда, две секунды молчит, выдерживает паузу.

— Я уверена, что в глубине души… — Снова умолкает, и я считаю удары сердца. Раз… Два… — Вы согласны, что лучше будет для детей… если они поживут у нас.

— Нет, не согласна, — резко отвечаю я. — В глубине души я считаю, что лучшего места для моих детей, чем родительский дом, нет. Я по закону — главное лицо, осуществляющее уход за детьми, и здесь их дом.

На этих словах оба как по сигналу молча разворачиваются и идут прочь. Довольно красивая пара. Не очень красиво, правда, то, что, отойдя на несколько шагов, они начинают шептаться. Фил достает из кармана мобильник, тычет пальцем в кнопки. До слуха доносится имя О’Рейли, и мне становится ясно, что он надеется завербовать инспектора на свою сторону. Но я знаю, О’Рейли не считает, что нам здесь угрожает опасность, мы ведь приняли разумные меры предосторожности. Фил заканчивает переговоры, и парочка снова топает ко мне.