Моя малышка - Мэри Кубика Страница 34

– Хочу кое-что показать, – объявляю я. – Вам обеим.

И выхожу в коридор. Тайленол подействовал только больше чем через час, однако температура у Руби наконец-то спала. Когда у девочки был жар, она сердито плакала, не успокаиваясь ни на секунду, даже когда мы с Уиллоу брали ее на руки. Пробовали кормить, укачивали, давали соску, но результата никакого. А потом, по совету Криса, набрали в ванну воды комнатной температуры и опустили туда Руби. Прием подействовал, Руби немного утихла, и мы для верности еще раз обтерли мазью ее попку, поменяли подгузник, а заодно и переодели малышку. Крис вчера купил только одни голубые ползунки, поэтому достаю из кладовки коробку с одеждой для младенцев. Ту самую, на которой написано «Хайди. Работа». Несу в гостиную. Пусть девочки всласть пороются в крохотных одежках с оборочками и мультяшными зверятами. Чего тут только нет – и крошечные тюлевые юбочки, и флисовые пижамки, и атласные балетки на маленькие ножки.

Снимая с коробки синюю крышку, предупреждаю Зои:

– Только папе не говори.

Уголком глаза замечаю, что Уиллоу опускает руку в коробку и дотрагивается до ткани, но тут же отдергивает пальцы, будто боится что-то запачкать или испортить. Сразу представляю, как неизвестный мне злой, деспотичный взрослый человек бьет Уиллоу по руке, когда девочка точно так же тянется к какой-то желанной вещи. Бедняжка шарахается и с расстроенным, обиженным видом опускает глаза.

– Бери все что хочешь, не стесняйся, – говорю я, достаю самую дорогую вещицу и кладу на ладонь Уиллоу.

Та проводит пальцами по вертикальным рубчикам, будто в первый раз дотрагивается до вельвета. Потом осторожно подносит бордовый комбинезончик с цветочками на груди к лицу и трется о него щекой.

– Откуда у нас это все? – спрашивает Зои, вынимая бархатное платьице с юбочкой из тафты, рассчитанное на возраст полтора-два года. Когда дочка замечает сумму на ценнике, у нее отвисает челюсть. – Девяносто четыре доллара? – восклицает она, глядя на неношеное синее платьице с бантом на поясе. Где-то в коробке лежат прилагавшиеся к нему колготочки, которые стоят не намного меньше.

– Давно купила, – отвечаю я. – Больше десяти лет назад.

Тогда в обеденный перерыв я отправлялась по магазинам.

Брала то одну вещицу, то другую. Разумеется, тайком, Крису ничего не рассказывала. А если муж интересовался, откуда у нас такие долги по кредитке, отвечала, что купила подарок беременной коллеге или бывшей однокурснице.

– Значит, это мое? – спрашивает Зои, потянувшись за панталончиками в цветочек, идущими в комплекте с летним платьицем.

Думаю, как бы выкрутиться. Можно, конечно, ответить «да» и на этом закрыть тему. С другой стороны, Зои может удивиться, почему на всех вещах не срезаны ценники.

– Это у меня что-то вроде хобби, – наконец признаюсь я. – Коллекция. Одни собирают пробки от бутылок, другие карточки со спортсменами, а я – детскую одежду.

Девочки уставились на меня, точно на пришелицу с Марса.

– Вижу симпатичную вещичку и не могу удержаться, – прибавляю я. – Они ведь такие милые…

В качестве доказательства показываю им малюсенькие меховые сапожки.

– Но… – начинает Зои. Здравым смыслом дочка явно пошла в Криса. – Если эта одежда не для меня, – продолжает она, – то для кого?

Похоже, дочка не успокоится, пока не услышит ответ. Посматриваю то на Зои, то на Уиллоу. Обе вопросительно смотрят на меня. Ни дать ни взять хороший и плохой полицейский. В большие карие глаза Зои стараюсь не смотреть – взгляд одновременно и язвительный, и требовательный. Не могу же признаться, что накупила все это для Джулиэт уже после того, как врач объявил, что у меня больше не может быть детей. По-прежнему продолжала мечтать о большой семье, представляла, как Зои и Джулиэт вместе возятся с игрушками на ковре в гостиной, а я наблюдаю, стоя в дверях с заметно округлившимся животом. Не могу же я признаться Зои, в какое уныние повергает мысль, что у меня будет всего один-единственный ребенок. Хотя я не бездетна, но без желанной огромной семьи чувствую себя одиноко. Даже когда и Зои, и Крис дома. Семья из троих человек кажется слишком маленькой, ее мне недостаточно. После операции осталась пустота, которую я заполняла фантазиями и детскими одежками, сложенными в коробку. Я даже смогла убедить себя, что когда-нибудь у меня появится маленькая девочка, непременно появится.

Решаю сменить тему и предлагаю:

– Давайте подберем что-нибудь для Руби.

Втроем принимаемся с энтузиазмом рыться в коробке. И все же исходящий от этих вещиц запах новизны в очередной раз напоминает о моей несостоятельности.

В конце концов останавливаемся на бордовом комбинезончике для прогулок и белом с волнистым узором для дома. Наблюдаю, как Уиллоу раздевает девочку и пытается натянуть на нее распашонку. Малышка разражается протестующим криком и принимается брыкать ножками. Движения Уиллоу нерешительны и полны опаски. Она глядит на комбинезончик, на воротник, слишком узкий для круглой головки Руби, потом пробует еще раз. Она же все делает не так – надо придержать ворот, чтобы оставить зазор для носика, и надевать быстрее, чтобы ткань не закрывала ротик.

– Давай я.

Произношу эти слова резче, чем хотела. Чувствую на себе пристальный взгляд Зои, но обернуться не решаюсь. Сажусь на место Уиллоу и принимаюсь осторожно надевать на девочку распашонку, потом аккуратно защелкиваю пуговички.

– Готово, – объявляю я.

Вдруг оживившись, Руби хватается за золотую цепочку у меня на шее.

– Нравится? – спрашиваю я. Судя по блеску в глазах и широкой беззубой улыбке, очень. Вкладываю папино обручальное кольцо Руби в ладошку. Пухленькие пальчики сжимаются в кулачок.

– Это кольцо моего папы, – произношу я и продолжаю одевать малышку – комбинезончик, белые носочки с кружевами… Руби весело взвизгивает. Прижимаюсь носом к ее животику и произношу «ути-ути» или еще что-то в том же роде – маленькие дети такие присказки обожают. Совершенно забываю про Уиллоу и Зои, а те наблюдают, как я целую ручки и шейку Руби. Когда принимаюсь сюсюкать, замечаю на лице Зои почти испуг. Да, навык ворковать над малышами с годами никуда не девается.

Внезапно дочка вскакивает и восклицает:

– Хватит уже сюсюкать! Слушать противно!

Голос звучит резко и пронзительно – такой высокой ноты может достичь только девочка-подросток. Зои выбегает из гостиной и снова скрывается у себя в комнате, с грохотом хлопнув дверью.