Убийство в соль минор - Анна Данилова Страница 34

— Но вы же поддержали меня! И мы едем сейчас к Генераловой, я правильно понимаю?

Я хорошо знал этот маршрут, а потому нисколько не сомневался в том, что мы едем в пригородную зону, где находился дом Генераловой. Это лет двадцать назад здесь строили одни дачи, и участки земли раздавались чуть ли не бесплатно, сейчас же этот район стал частью города, причем одной из самых дорогих, и именно здесь, на берегу Волги, строились самые богатые дома. Сюда подвели газ, прорыли канализацию, разбили парк, посадили деревья, даже вычистили пруд и развели там рыбу.

— Да, к Генераловой. Но не потому, повторяю, что надеюсь услышать какую-нибудь тайну семьи Соленых, а чтобы постараться найти следы мадам Коблер. А вы, в свою очередь, постарайтесь успокоить вашу преподавательницу сольфеджио, которая, увидев нас, наверняка испугается. Кажется, она живет одна? Все-таки — полночь!

— Да-да. Это я беру на себя. Думаю, что ей надо бы сначала все-таки позвонить, предупредить о нашем приезде.

Я позвонил и в ожидании ответа испытал странное чувство ученика, робеющего перед своей учительницей. И это при том, что Лариса Альбертовна считала меня своей гордостью, своим любимым учеником и давно уже относилась ко мне как к равному.

— Лариса Альбертовна, это Сергей Смирнов. Вы извините, что я так поздно…

— Сережа! Боже, какая неожиданность! — послышался в трубке ее высокий голосок. — Ничего не поздно! Время, что называется, детское! Я вообще ложусь часа в два-три, бессонница, знаешь ли, замучила. Что-нибудь случилось?

— Нет-нет! Просто надо бы поговорить. Мы заедем к вам минут через сорок?

— Буду ждать!

— Вот и все, — сказал я, уже обращаясь к Лизе после того, как отключил телефон. — Она нас ждет. Скажите, Лиза, вам не удалось узнать, где и с кем провела Коблер все эти дни сразу после ее приезда из Франции? С кем встречалась?

— Кое-что узнала. Она проживала в гостинице «Европа» семь дней, вплоть до убийства. Персонал гостиницы был опрошен, выяснилось, что Коблер каждый день утром заказывала такси и отправлялась в центр города, каждый раз в разные места, но расположенные примерно в одном и том же районе. Мы опросили двух водителей такси, работающих рядом с рестораном, которые хорошо запомнили ее, и все они утверждали, что женщина выглядела спокойной, даже счастливой, что у них создалось такое впечатление, будто бы она собирается совершить своего рода ностальгическую прогулку. Один раз она даже поделилась с водителем своими впечатлениями о городе, который она давно не видела, о том, каким он стал. Отметила, что центральная часть города, к примеру, ухожена, что много цветников, что появилось много чего интересного. Вот только еда в магазинах изменилась в худшую сторону, что сырковая масса, к примеру, стала какой-то искусственной, непонятно из чего сделанной, что нет всех тех плюшек и пирожных, которые были раньше.

— То есть она не называла какой-то адрес, улицу, а просто выходила в центре, и вид у нее был праздный, она никуда не спешила, не нервничала… Что ж, — сказал я, — должно быть, она чувствовала себя довольно комфортно в городе, как если бы приехала сюда исключительно как турист. Чтобы прогуляться по родным местам, так? Не думаю, что богатая женщина прилетела в провинциальный российский город, чтобы полюбоваться цветами на клумбе. Она явно отсюда родом и приехала сюда по делам. Но главное — она выглядела спокойной.

— Вот-вот, и я тоже обратила на это внимание.

Лиза не успела договорить, как зазвонил телефон.

— Да, слушаю? Да, да, поняла. Что ж, я рада, что все так складывается. Вот бы теперь его найти. Спасибо, Сережа. Что-то еще? Слушаю тебя. И? Да что ты говоришь?! Отлично! Но и без распечатки я знаю, что они начали свой диалог задолго до ее приезда. Спасибо! До связи! — Она сунула телефон в карман курточки. — Есть две видеозаписи, — сообщила она мне, — где на одной четко видно, как Горкин входит в туалет ресторана, а вы, Сергей, поджидаете его снаружи, а на другой видно, как спустя пять минут после того, как Горкин вошел в кабинку, если говорить о времени, из окна туалета выбирается мужчина. Высокий, очень худой. Лица, конечно, не видно, там темно, но силуэт четкий.

— Вот бы Цилин посмотрел это видео! — в серд-цах воскликнул я, понимая, что никогда не смогу простить флейтиста за то, что он так легко поверил в то, что я убийца. — Убедился бы, что это не я, что меня там и не было! Теперь-то, я надеюсь, меня обратно в камеру не запрут?

— Нет, конечно. Хорошо, что они нашли эту запись. Но это еще не все. Официант, обслуживавший столик Горкина на банкете, оказался честным парнем, не воспользовался суматохой, не украл его дорогущий телефон, а отдал его одному из экспертов. Мирошкин только что просмотрел историю вызовов — Горкин четырнадцать раз с тех пор, как Коблер прилетела в С., разговаривал с ней по телефону и пять раз, когда она была еще во Франции.

— Значит, они договаривались о ее приезде, — произнес я. — А что ее муж? Он ничего не знает о Горкине?

— Нет. Он говорит, что мало что знает о прошлом своей жены и что она собралась в Россию как-то внезапно, сказала, что хотела бы повидать своих родственников.

— А каких именно родственников?

— Он понятия не имеет.

— Он говорит по-русски?

— Да, говорит. Иначе бы они и не познакомились.

— А как они познакомились?

— Я так поняла, что он, владелец парфюмерной фабрики, познакомился с Мари, как он ее называет, в баре в Граасе. Она, обыкновенная русская девушка, работала там на розовой плантации. Красивая, веселая, она сразу понравилась ему, он угостил ее выпивкой, потом увез к себе. Вот и вся история.

— История Золушки, которая стала принцессой, — сказал я. — Вот только зачем ей понадобилось приезжать сюда, к Горкину?

— Завтра утром Мирошкин будет допрашивать мать Федора, я напросилась с ним. Послушаю, что она расскажет.

Мы спустились с темной трассы на слабоосвещенную дорогу, ведущую в поселок Пристанное, и я на правах штурмана показал Лизе, где находится дом Генераловой.

Мы остановились перед воротами, вышли из машины. В двухэтажном доме светились все окна первого этажа — нас ждали.

Я задрал голову и увидел, что небо затянуто рваными черно-фиолетовыми облаками, через которые проглядывает бледная, холодная луна. Ледяной ночной ветер заставил Лизу запахнуть курточку.

— Ужас, как холодно! — сказала она. — Ну, давайте уже звоните, стучите.

— Вот, пожалуйста, садитесь поближе к огню. — Лариса Альбертовна Генералова, молодящаяся стройная женщина в черных брюках и черном свитере, кутаясь в шерстяную цветную шаль, подвинула, обращаясь к Лизе, кресло-качалку поближе к камину. — Вы, милочка, я вижу, совсем замерзли. Грейтесь, а я сейчас чай приготовлю. Может, чего покрепче? У меня и коньяк знатный есть. У меня всегда имеется запас коньяка, ну и наливки разные.

Последние слова доносились уже из кухни, где хозяйка принялась звенеть посудой.