Левиафан - Борис Акунин Страница 34

Уговор есть уговор. Я опустился на корточки изаглянул под стол. Салфетка лежала совеем близко, зато проклятая запонкаукатилась к самой стене, а стол был довольно широк. Представьте эту картину:Ваш муж лезет на четвереньках под столом, причем повернут к залу не самымимпозантным образом. На обратном пути произошел конфуз. Высунувшись из-подстола, я увидел прямо перед собой двух молодых дам, оживленно беседовавших смистером Фандориным. Увидев мою рыжую голову на уровне своих колен, дамыиспуганно вскрикнули, а мой коварный сообщник невозмутимо произнес: «Позвольтепредставить вам баронета Милфорд-Стоукса». Дамы холодно взглянули на менясверху вниз и ни слова не говоря удалились. Я вскочил, весь кипя яростью, ивскричал: «Сэр, вы нарочно остановили их, чтобы надо мной посмеяться!» Фандоринс невинным видом ответил: «Я и в самом деле остановил их намеренно, но вовсе недля того, чтобы над вами посмеяться, сэр. Просто мне пришло в голову, чтосвоими широкими юбками они заслонят от зала ваш рискованный рейд. Однако где жеваш трофей?» Я развернул салфетку трясущимися от нетерпения руками, и мыувидели нечто странное. Воспроизвожу по памяти…

Что за геометрические фигуры? Что означаетзигзаг? В каком смысле «palace» [14]? И почему тривосклицательных знака?

Я украдкой посмотрел на Фандорина. Он потянулсебя двумя пальцами за мочку и пробормотал что-то невнятное. Полагаю,по-русски.

«Что вы об этом думаете?» — спросил я.«Подождем, — с загадочным видом ответил дипломат. — Он близок кцели».

Кто близок? Свитчайлд? К какой цели? И хорошоли, что он к ней близок?

Но я не успел задать все эти вопросы, потомучто в зале все зашумели, зааплодировали и мсье Дрие, пассажирский помощниккапитана, оглушительно крикнул в рупор: «Итак, мсье и медом, гран-при нашейлотереи достается каюте номер восемнадцать!». До сей минуты я был так увлеченманипуляциями с загадочной салфеткой, что совсем не обращал внимания напроисходящее в салоне. А там, оказывается, уже перестали танцевать и устроилитираж благотворительной лотереи «Спасем падших женщин» (я писал Вам в письме от3 апреля об этой дурацкой затее). Мое отношение к благотворительности и падшимженщинам Вам хорошо известно, так что от комментариев воздержусь.

Торжественное объявление подействовало намоего собеседника странным образом — он страдальчески поморщился и вжал головув плечи. В первый миг я удивился, но потом вспомнил, что мистер Фандоринзанимает как раз 18-ю каюту. Представьте себе, счастливый жребий выпал ему!

«Это становится невыносимым, —пробормотал избранник фортуны, заикаясь сильнее обычного. — Я, пожалуй,пойду прогуляюсь», — и попятился было к дверям, но миссис Клебер звонкокрикнула: «Это мсье Фандорин из нашего салона! Вон он, господа! В беломсмокинге, с красной гвоздикой! Мсье Фандорин, куда же вы? Вы выиграли гран-при!»

Все обернулись к дипломату и захлопали пущепрежнего, а четверо стюардов уже вносили в зал главный приз: редкостнойуродливости напольные часы, изображающие Биг-Бен. Это было поистине устрашающеесооружение из резного дуба, высотой в полтора человеческих роста и весом никакне меньше четырех стоунов. Мне показалось, что в глазах мистера Фандоринамелькнуло нечто, похожее на ужас. Не могу его за это осуждать.

Дальнейший разговор стал невозможен, и явернулся к себе, чтобы написать это письмо.

Я чувствую, что назревают грозные события,петля вокруг меня затягивается. Но не надейтесь, господа гонители, голымируками меня не возьмешь!

Однако уже поздно, пора идти замерятькоординаты.

До свидания, милая, нежная, бесконечнообожаемая Эмили,

Горячо любящий Вас

Реджинальд Милфорд-Стоукс