Трали-вали - Владислав Вишневский Страница 32

– Его первого.

– Почему меня? Ты старший, – не согласился Генка. – Я после тебя хочу… Чтобы как ты…

Парикмахерше надоело играть в профессиональную любезность, все удивления и восторги она, кажется, исчерпала, добродушный тон тоже, сухо бросила.

– Ну, вы, давайте тут, решайте быстрее… кто первый… У меня план.

– Он! – подпрыгнул Генка, подталкивая к креслу Никиту…

Мальцев примирительно подтвердил.

– Ну ладно-ладно, пусть будет Никита первым, как старший. А потом Генка.

Мальцев с Кобзевым сидели в гостевых креслах, ожидали. Александр то журналы листал, то на женщин мастеров в соседнем женском зале заглядывал. Сравнивал клиенток с журнальными модельными вариантами, скептически хмурился. Время от времени поощрительно, поддерживая, улыбался Мальцеву и мальчишкам. Из взрослых, особенно приятно здесь было Мальцеву. Он всё время слышал в себе то обращение – «папаша», отец, значит. Впервые это было. Приятно. Мысленно наслаждался этим определением, купался в нём… Повторял его то медленно, смакуя, то быстро… С разными интонациями, высокими, весомыми, и… приятными, тёплыми… Попутно Мальцев наслаждался спокойной, умиротворённой тишиной парикмахерской, мерным жужжанием электрических машинок, шумом фена… Привычно бы и уснул, если бы не его это празднично-торжественное состояние, и мальчишки. Очень интересно было за ними наблюдать.

Раньше, когда он ещё не был этим, ну, как это сказала парикмахерша, папашей, он часто бывал в парикмахерских. Это естественно. Служба обязывала. Устав. Но тогда всё было по другому: зайдёт Мальцев, сядет в кресло, скажет мастеру: «также, только коротко», и закроет глаза. Через сколько-то минут снимут с него тряпочку, встряхнут, пройдутся по щекам щёточкой, по шее, освежат чем-то приятным, и – пожалуйте к кассе… Все ощущения. И правильно! А что ещё? Он не женщина, он мужчина. А теперь, здесь… Был в других обстоятельствах, в другом качестве. Особенно интересно было наблюдать, как его мальчишек подстригают. Его!! Да-да-да… Его! Как они одинаково, по-взрослому, с интересом оглядывают себя в зеркалах. Шкинделы! Как маленький Генка искоса, подглядывая, сравнивает свою причёску с причёской Никиты. Как одинаково, морщась, отряхивают волосы, напрочь сбивая старания мастера… Узнавали они себя или нет, Мальцев с Кобзевым не знали, но мальчишки сами себе явно нравились…

Никита вёл себя по-взрослому: молчаливо, разрумянился только. Глаза большие, удивлённые, горят… Давно не видел себя таким праздничным.

Генка наоборот, на протяжении всей стрижки хоть и старался всё время быть неподвижным, но у него это плохо получалось – голове щёкотно было. Часто ёжился, беспокоил парикмахершу, та одёргивала Генку, «ровно сиди», а он стрелял глазками по сторонам: кто зашёл в зал, кто вышел, кто мимо окон прошёл, или проехал… Любил потому что витрины… С детства ещё… Мастер делала ему замечания, Генка быстро всё забывал… Потому что тётя парикмахер ему не нравилась. Совсем…

Она нервной была, сердитой, хоть и старалась казаться вежливой, доброй… Генка знал таких, спасибочки! Ещё она сильно пыхтела, склонившись над ним, чикая ножницами, жужжала в ухо машинкой, горячо дышала в лицо кислым табачным запахом. Генка неожиданно вспомнил, что давно не курил… Совсем давно… Аж со вчерашнего дня, кажется. А потом вдруг удивился, что почему-то и не тянет… А раньше тянуло. А почему это? – с удивлением подумал он. Забывшись, крутанул головой, получил очередное замечание от усатой парикмахерши, у неё такие редкие-редкие волосики над губой и зубы жёлтые, на секунду успокоился, решил потом про курево спросить у дяди Гены… Посмотрел на него, на улыбающееся лицо и большие сильные руки, тут же передумал своё решение, глянул на своего друга… И тут он огорчился – у Никиты он тоже спрашивать не будет, Никита уже ругал его за это… И неожиданно забыл возникшее желание покурить, потому что вспомнил про обидную попсу парикмахерши, лживую её улыбку, жёлтые зубы… Принялся размышлять, как бы ей посильнее отомстить… Зачем она всех обозвала, вот!

В парикмахерской было уютно… И Генка, кстати, не вспомнил бы, если бы его спросили, когда он последний раз стригся… Не только в парикмахерской, вообще… Потому что давно это было. Ему тогда ещё скамейку на сиденье ставили, мелюзгой был, а сейчас вот без скамейки! И тогда больно щипали волосы машинкой и ещё ножницами, и сейчас почти также… Но пахло в парикмахерской и тогда, он смутно помнил, хорошо, и сейчас особенно… Одеколонами, ещё чем-то… Парикмахерской…

Закончив, мастер снова вопросительно глянула на папашу, этого тоже освежать? Мальцев согласно кивнул головой, а как же, естественно.

Мальцев – папаша! – с удовольствием расплатился…

Неторопливой, сонной походкой вышли из парикмахерской, потягиваясь, встали… Мальчишки непроизвольно ерошили волосы, избавляясь от колючих волос, улыбались… А солнце потому что на улице. Лето. И настроение хорошее, как небо, высокое и голубое… Ни облачка…

– А теперь куда? – пряча восторг, спросил Никита.

– А в этот, в супер… нет в гипермаркет, – округлив глаза, воодушевлённо подсказал Генка. – Куда ж ещё! – Он магазины тоже любил, и тоже с детства.

– Да, но мы так и не решили: как будем одеваться, что покупать? – заметил Мальцев.

– Как что! – вмешался Кобзев. – Только военную форму! Только нашу, армейскую…

– Да! – вновь подпрыгнул Штопор. – Как у вас. Как у всех там в этом, как его… – и снова, как мячик, вприпрыжку…

– В оркестре? – подсказал Мальцев.

– Да, как у всех, – вновь подпрыгнул Генка, изобразив полный восторг.

Мальцев не возражал, наоборот, по себе знал, военная форма мужчинам ближе, мальчишкам тем более…

– Нам, значит, тогда нужно ехать… эмм…

– Вперёд! – подсказал Генка.

– Да, вперёд… – согласился Мальцев. – Где-то в районе Вешняков мне попадался как-то такой вот магазин, кажется… А потом в швейный салон…

– А туда зачем? – удивился Штопор. В его тайном списке такого названия не было.

– Подгонять будем… Подшивать. Чтоб с иголочки. – Пояснил Кобзев.

– Ладно, чего мы тогда стоим? Пое-ехали! – Пропел Генка, вновь нетерпеливо подпрыгивая.

– Поехали!

– Вперё-од!

Мальчишки быстро забрались на заднее сиденье. Взрослые сели вперёд. Покатили. За ними всё так же, держа дистанцию, сменяя друг друга, двигались две серые неприметные девятки с тонированными стёклами.

* * *

«От парикмахерской отъехали…»

«Все?»

«Да, и пацаны. Подстриглись»

«Куда направляются?»

«Вроде в сторону кольцевой… Пока не понятно…»

«Не упустите…»

«Есть»

* * *

Не успели отъехать от парикмахерской, как на заднем сиденье джипа возникла какая-то возня. Кобзев обернулся. Никита за грудки тряс молча пыхтевшего Генку.