Седьмая жертва - Александра Маринина Страница 32

ДОЦЕНКО

Просто уму непостижимо, почему это не случилось раньше! Стасовуже два года как привез жену и ее родственницу из Питера, а он, Миша Доценко,только вчера познакомился с Ириной. Два года потеряны безвозвратно, счастьееще, что за эти два года Ира не наделала глупостей и не выскочила замуж закакого-нибудь прохвоста. В том, что все потенциальные женихи Ирочки Миловановойбыли бы прохвостами, Доценко не сомневался. Судьба мудра и дальновидна, онасохранила эту прелестную молодую женщину для него, да и его самого уберегла отженитьбы на ком-то другом.

Уже через час после ухода из дома Стасова Миша Доценкоотчетливо понял, что хочет жениться на Ире. Правда, он не был сторонникомскорых решений, оттого и ходил до сих пор в холостяках, однако же и с утранамерение создать с Ирой семью громко заявило о себе.

– Мама, – спросил он, внимательно оглядываянакрытый к завтраку стол, – если молодая женщина умеет печь пироги сдесятью разными начинками, это показатель?

– Безусловно, – твердо ответила старенькая Мишинамама, пряча усмешку, – это яркий показатель того, что ты созрел дляженитьбы. А что еще умеет твоя избранница?

Миша юмора не оценил, поскольку голова его была занятамыслями об Ирочке, и при этом нужно было освободить краешек сознания, чтобысделать правильный выбор: сначала съесть омлет, а потом салат, или наоборот,сначала отведать овощей, а уж потом отдать должное блюду из яиц. Поэтому нанасмешливый вопрос матери он принялся отвечать вполне серьезно:

– Ты знаешь, по-моему, она умеет все. Она уже много летведет хозяйство у своей родственницы, а теперь и ребенка ее нянчит.

– О, я смотрю, ты начал оценивать перспективыотцовства. И где ж ты сыскал такое сокровище?

Миша наконец заметил иронию.

– На то я и сыскарь, мамуля. Но что удивительно, всеостальные претенденты прошли мимо и не заметили, а ведь на самом виду лежалосокровище-то.

– На виду? – переспросила мать. – Но янадеюсь, не на панели?

– Никогда! – решительно воскликнул он. – Вквартире у коллеги. Приличная семья, муж – бывший наш сотрудник, жена –следователь. Ты, кстати, должна знать, о ком идет речь, я же тебе книжкиТатьяны Томилиной в больницу приносил.

– Боже мой! – всплеснула руками мать. –Только не говори, что ты женишься на писательнице!

– Успокойся, я женюсь на ее родственнице. А можно мнемайонезика в салат добавить?

Мать достала из холодильника банку с майонезом и поставилаперед ним.

– Добавляй сам, сыночек. Хорошо, про то, что тыженишься, я все поняла. А она выходит за тебя замуж?

– Пока не знаю. Но, поскольку я сыщик, я постараюсь этовыяснить как можно скорее. Ты не возражаешь насчет познакомиться с невесткой?

– С будущей, – строго уточнила мать. –Приводи. Только предупреди заранее.

– Естесь-сь-сьно, – протянул Миша, опрокидывая всебя стакан кефира. – Спасибо, драгоценная, я помчался.

К полудню он поймал себя на том, что ищет повод позвонить Ирине,но повод этот как-то не подворачивался, поскольку занимался Михаил целый деньработой по недавнему изнасилованию, и в этой связи ни спросить у Иры что-нибудьумное, ни сказать что-то интересное не мог. К вечеру он решил позвонить простотак, без повода, но к телефону в квартире Стасова никто не подошел.

Вернувшись домой почти в полночь, Михаил задумчиво погладилпальцами телефонную трубку и подумал, что ведет себя как полный и окончательныйидиот.

ЗАРУБИН

Со стариком Айрумяном он встречался впервые, и, надопризнать, впечатления у Сергея были неслабые. Судмедэкснерт говорил безостановки, и совершенно непонятно, как он при этом умудрялся не отвлекаться отдела. Его розовая проплешинка в окружении коротко стриженных седых волосмелькала в разных концах комнаты в соответствии с тем, какой именно предмет илидокумент Гурген Арташесович хотел достать и продемонстрировать в каждый данныймомент. Он быстро и безошибочно все находил, показывал и комментировал, приэтом не умолкая ни на мгновение.

– Как я рад, попугайчик мой пестрокрылый, –приговаривал он, обращаясь к Насте, – что ты вернулась к дяде Вите. У дядиВити ты была на месте, на самом что ни есть своем родном месте. И мне, старику,радость, хоть иногда ко мне заглянешь. А то я уж перепугался было, когда узнал,что ты на штабную работу ушла. Кто же, думаю, будет мне всякиеразные-разнообразные вопросы задавать, кто безымянных покойничков разматыватьбудет, кому я буду глазки свои старческие строить, кого я теперь буду рыбонькойи звездочкой своей называть. Раньше-то я так внучек своих называл, но снедавних пор охота пропала, не годятся они в звездочки, не понять мне, старику,их образ жизни.

– А кто такой дядя Витя? – шепотом поинтересовалсяЗарубин у Насти, когда Айрумян отвернулся и принялся искать в шкафу очереднуюпапку.

– Это мой начальник Гордеев, – так же шепотомответила Настя. – Виктор Алексеевич.

– А почему дядя? Они что, родственники? –недоумевал Сергей.

– Это чисто армянское, – пояснила она, косясь намедэксперта. – Человека, которого уважаешь, называть дядей. У них жеизначально отчество не принято, это уж в соответствии с советскими законами иправилами они стали ими пользоваться. А так были просто Гургены, Сурены иАшоты. Вот чтобы подчеркнуть уважительное отношение, они и говорят «дядя». А вГрузии говорят «батоно», что, в сущности, то же самое.

– Не шепчитесь, – не оборачиваясь, встрял ГургенАрташесович, – и где вас, молодежь, воспитывают? Вот, рыбочка моявуалехвостая, твой неопознанный трупик. Значит, про причины смерти я вам всеуже рассказал, два огнестрельных ранения в область сердца. С какого расстояниястреляли… это нам экспертизочка пришла сегодня утром… это вот… тут… – Онсхватил с полки еще одну папку и ловко извлек из нее скрепленные листы. –На вот, сама прочтешь. А по моей части в трупике полный набор всех мыслимых, атакже неизвестных пока науке заболеваний. Желчнокаменная болезнь, хроническийгепатит, микрокровоизлияния в вещество мозга, язва желудка, вполне свеженькая,атеросклероз сосудов сердца, хроническая пневмония, на ногах незаживающиетрофические язвы, и по всему телу свежие и зарубцевавшиеся фурункулы. В общем,мое старческое сознание отступило перед этим парадоксом.

Ну надо же, думаю, такой с виду приличный, одежда чистая,опрятная, даже, я бы сказал, новая, и волосы помыты, и стрижка свежая, и брилсяон часа за два до смерти, а под одежкой-то – ну бомж бомжом, если не хуже. Икак можно было так себя запустить? Болел и не лечился, в организме никакихследов фармакологии, один алкоголь.

– И много алкоголя? – поинтересовалась Настя.

– О-о-о, вот насчет крови нам экспертизочкапришла… – Гурген Арташесович снова зашелестел страницами и забормотал себепод нос, отыскивая нужное место: