Дилетант - Наталия Левитина Страница 32

Оказалось, что и золотистая рыбка в водных зарослях ламинарий не чувствует себя органичнее и естественней, чем Ника под лучами софитов. В сочетании с ее внешностью и ослепительной улыбкой стереотипные фразы и выражения, которыми Ника привыкла оперировать, звучали совсем не так избито и шаблонно. Резкие и неприятные вещи в ее передачах произносились, но шли от собеседника. Ника всегда выступала в роли отстраненного интервьюера, воздерживалась от комментариев и, мило улыбнувшись или, наоборот, нахмурив озабоченно бровки, говорила в конце передачи: «Да, проблема действительно очень серьезная. Думаю, мы еще вернемся к этой теме». Но свою дань к алтарю «демократии и гласности» она тоже принесла, постепенно укорачивая и укорачивая свои юбки и платья (тогда телевидение еще не было столь откровенным и обнаженным, как сейчас, и Ника смотрелась почти революционеркой) и попросив режиссера почаще давать общий план студии. Ее передачи стали собирать еще больше зрителей.

Кончились времена цензуры, проработок на ковре в обкоме партии, зато началась эпоха рекламы и наемных убийц. Рекламодатели усиленно трудились над благосостоянием Ники — зарплата, премиальные, проценты от рекламных денег настойчиво росли. Ника все так же предпочитала ни с кем не ссориться. Фразы, употребляемые ею, были, как и раньше, чудовищно стандартны, но она уже стала неотъемлемой частью шлимовского ТВ, любимицей всего города, а ее необыкновенная привлекательность, обаяние и естественность, как и прежде, скрашивали любую банальность, произнесенную с экрана.

Текст, прическа и наряд. Укладку ей теперь делал студийный мастер, избавив от необходимости бегать в парикмахерскую. Костюмы в рекламных целях предоставлялись фирменными салонами — Ника была прекрасной моделью. На сегодня, для «круглого стола», она выбрала чудесный летний костюм цвета цикламена стоимостью чуть меньше тысячи долларов. Проблема содержательного текста не волновала совсем, так как, справившись с первосекундным волнением, Ника уверенно, как вагонетка, вставала на накатанные рельсы и неслась к финалу передачи.

То есть эти три пункта не могли служить причиной беспокойства. Волноваться Нику заставляли сегодняшние участники передачи — мэр города и пять претендентов на его место. Ника боялась не справиться с такой толпой темпераментных, увлеченных одной идеей мужчин, боялась незапланированных поворотов в дискуссии, боялась даже, если честно, мордобоя. Куда приятнее было работать над циклом «домашних» передач о кандидатах, выезжая на природу, ведя неспешную беседу за чашкой чаю в уютном интерьере, демонстрируя себя и свой красивый прикид.

Сам Валерий Александрович, с которым Нику связывали добрые отношения благодаря четырехлетнему сотрудничеству в программе «Час мэра», смог бы стать ее путеводной звездой и опорой в предстоящем испытании, но до Ники долетела ужасная новость, что у Суворина вчера исчезли дочь и внук и о них до сих пор ничего не известно. Значит, мэр «порадует» сегодня не галантностью и юмором, как обычно, а взвинченностью и нервозностью.

Игорь Шведов, обеспокоенный судьбой Олеси и сына, тоже будет неадекватен.

Иван Степанович Елесенко, крупный чиновник обладминистрации, в отношении Ники, конечно, всегда крайне миролюбив и в непосредственной близости от нее начинает дышать жарко, как Горыныч. Но в непосредственной близости от Суворина он становится бешеным и неуправляемым. А что, если он приедет на Шлимовское телевидение с тремя коробками компромата? Как Нике реагировать на грязное белье, вываленное на стол в студии?

Директор разоренного машзавода Коля Самарский не должен доставить проблем, если не вообразит вдруг, что на этом конкурсе красоты ему что-то светит, и не начнет блистать осведомленностью и рвать на себя одеяло.

Сердцеед Фельк будет, несомненно, островком спокойствия в море страстей. Он, полагала Ника, и кандидатуру свою выдвинул только для того, чтобы напомнить городу о своем существовании, сделать рекламу своей рейтинг-службе и покрасоваться лишний раз на экране телевизора, в переделах времени, выделенного избиркомом. Но Леонид мог опять задержаться в Москве и оставить вместо себя в студии пустое кресло.

Кукишев. О Боже, эксцентричный полковник Кукишев! На даче, где он кормил Нику жареными цыплятами, председатель регионального отделения «Союза русских патриотов» был сама обходительность. Но на самом деле он неуправляемый, оборзевший от безнаказанности, оголтелый нацист. Валентин Кукишев мог превратить серьезную передачу в трагикомедию, фарс, корриду, его эпатажные выходки были известны всему Шлимовску. Усатому вояке ничего не стоило сломать декорацию, или запустить стаканом в собеседника, или смачно выругаться. Во всех его эскападах чувствовался обыкновенный расчет игра на публику, стремление выделиться.

Ника в последний раз оглядела себя в зеркале и направилась в комнату для приглашенных.

Участники очередных городских выборов вполне мирно расположились в креслах и к приходу Ники уже основательно обкурились.

— Я только что из аэропорта, — сказал Леонид Фельк, бесстрашно погружая голову в облако дыма, вырабатываемого дорогой сигаретой Николая Самарского, и пытаясь там отыскать директора завода. — Какие у вас новости?

— Хреновые, — ответил Николай, затягиваясь и стряхивая пепел в обтекаемую пепельницу из розового стекла. — У мэра дочь пропала. И внук. А у Игоря, ты понимаешь, жена и сын.

Леонид Артурович на три градуса повернул голову в сторону Суворина и Шведова, которые сидели друг подле друга и о чем-то невесело беседовали.

— Дела! — покачал он головой.

— Валера, — раздался громовой бас Ивана Елесенко, — хватит делать вид, что ничего не произошло. Давай выкладывай!

Все уставились на Суворина. Тот нахмурился. Игорь Шведов нервно прикусил губу.

— Мужики, что у вас стряслось? — продолжил Елесенко. — Что за слухи ходят в городе?

— Уже ходят? — криво усмехнулся Суворин.

— Конечно! Мы все знаем. Что ваша Олеся и пацаненок исчезли. Их похитили? Что требуют? Ну хоть какой-то сдвиг есть в положительную сторону?

— Валерий Александрович, Игорь, — вставил с грустной полуулыбкой Николай Самарский, — мы все вам сочувствуем. И не завидуем. Я сотни раз проигрывал в уме подобную ситуацию и молюсь, чтобы такого со мной не произошло.

— А не можем ли мы чем-нибудь помочь? — с сомнением в голосе спросил Леонид Артурович. — Раздобыть какую-то информацию. Или деньги? Валерий Александрович, Игорь! Вы только скажите. Мы хоть и противники сейчас, но ведь люди.

— Детей воровать — это, конечно…! — громко выругался из своего кресла Кукишев, пошевелив усами и отогнав окурок в угол рта. Он сидел под фикусом и смотрелся вполне миролюбиво в своем цивильном костюме.

— Спасибо за поддержку, — мрачно ответил Суворин. — Новостей у нас никаких. Выкупа пока не требовали.

— Валерий Александрович, вы думаете… — начал Леонид Артурович, но мэр поднял руку в предусмотрительном жесте.

— Не надо! — резко сказал он. — Не надо муссировать эту тему. Это все наши с Игорем личные проблемы.