Пока ты моя - Саманта Хайес Страница 31

Я написала эсэмэску наобум, под влиянием порыва, и все же провела всю прошлую ночь, думая об этом, ходя из угла в угол, не в силах уснуть от волнения. «Я хочу тебя видеть. В 8 вечера в «Старом быке» на углу церкви и Брент-Роуд. Целую».

Я получила ответ, лишь когда мы вышли из океанариума, щурясь на низком зимнем солнце, которое наконец-то выглянуло после утреннего дождя. Мир вдруг стал зеркально чистым, новым, опасным – он представлялся отражением всего, что я пыталась игнорировать. Отражением чувств, которые я не могла скрывать вечно.

Она согласилась встретиться со мной. Мне пришел самый короткий из ответов: «OK», причем без обычного «Целую», в конце. Одно это тут же заставило меня впасть в панику, всерьез встревожившись за нее.

Около двери освободилось немного места, так что я иду и встаю там, надеясь заметить ее, если она придет. У меня едва остается пространство, чтобы дышать. Со всех сторон толпятся люди и, выбираясь наружу, чтобы покурить или сходить в туалет, толкают и пихают меня.

Как всегда, первыми я замечаю ее волосы. Возникает ощущение, будто паб воспламенился и мы все горим.

Качаю головой. Я просто смешна.

– Сесилия! – чересчур громко окликаю я. Вскидываю руку над головой и машу как безумная. Ну вот, теперь все смотрят на меня. Спешу опустить руку, стоит только Сесилии меня увидеть, и чувствую, как ярко вспыхивают щеки.

Я смотрю, как она направляется ко мне, с легкостью пробираясь сквозь толпу. Мир начинает медленно кружиться перед глазами, словно за ней тянется вся наша история.

– Хэзер, – произносит она.

Ее голос, тихий и такой сладостный, будто она выпила сироп, застает меня врасплох, даже несмотря на то что последний раз я слышала его не так давно. Она приподнимает свой почти полный бокал, приветствуя меня, и я принимаюсь гадать, сколько же она находится здесь и как я могла ее не заметить.

В этот щекотливый момент ни одна из нас не знает, как реагировать, стоит ли притянуть другую ближе и чмокнуть в щечку. И тут кто-то резко толкает меня, прерывая наше нерешительное молчание, и я обливаю руку джином. Теперь напиток сочится по моему локтю. Сердито зыркаю на наглеца, и в следующую секунду Сесилия уже вытирает мою руку платком. Нервно смеюсь. Это так не похоже на Сесилию!

– Я рада, что ты пришла, – говорю я ей. Слова получаются невнятными, спотыкаются, сливаясь друг с другом, и она наверняка думает, что я напилась.

– Мне показалось, ты хотела увидеться… срочно, – отвечает Сесилия. – Я думала, что-то случилось.

Ума не приложу, как ей удалось понять это по простому короткому сообщению, но между нами существует некая незримая связь. Я вдруг вспоминаю о близнецах и о том, что они, кажется, умеют читать мысли друг друга. С тех пор как я работаю у Клаудии, мне уже несколько раз доводилось убедиться в этом, словно их связывает нечто большее, чем просто общее жизненное пространство во чреве матери.

О боже, Клаудия…

В животе все скручивается и завязывается в крепкий узел, словно меня поразила внезапная болезнь. Я не хочу думать о Клаудии прямо сейчас, и все же я – здесь, пытаясь заглушить угрызения совести по поводу того, что собираюсь разбить семью Морган-Браун на миллион мелких осколков. Не вопрос, сделаю ли я это. Это вопрос, когда я это сделаю.

– Я искала свободный столик, но тут все занято.

Мне кажется неправильным разговаривать стоя. Когда дело касается Сесилии – мне ли этого не знать! – все должно быть идеально. Даже при том, что материалы для вещей своего собственного бренда из серии «просто подними с пола и носи» Сесилия отыскивает в винтажных магазинах, ее имидж тщательно проработан. У нее все безупречно, вплоть до не сочетающихся между собой оттенков лака, разных на каждом ногте, и рыжих колыхающихся прядей, которые, казалось бы, не расчесывали с неделю, а на самом деле тщательно укладывали спутанными клоками полчаса или даже дольше.

– Мои ноги убивают меня, – замечает она, и я бросаю взгляд вниз. Нелепо массивные серо-желтые туфли на платформе все еще не позволяют ей дотянуться до моего роста.

– Бедняга, – сочувствую я, хотя, сказать по правде, на самом деле так не думаю. Она меня раздражает.

Вконец растерявшись, я снова встаю на цыпочки и наконец-то вижу опустевший стол, беспорядочно заставленный пустыми стаканами.

– Быстро, – командую я прямо в ухо Сесилии. От нее пахнет корицей. – Там освободился столик.

Мне совершенно не стыдно за то, что я бросаюсь к вожделенному уголку через весь паб и плюхаюсь на один из стоящих у стола трех стульев в тот самый момент, когда какая-то пара уже собирается садиться. Мне сразу бросается в глаза, что женщина из пары беременна. Я отвожу взгляд, притворяясь, будто этого не вижу.

– Браво, – оценивает мой маневр Сесилия. На ней колготки цвета фуксии и короткая юбка, сшитая из разноцветных лоскутов. Сесилия садится, расправляя эту пеструю юбку и отставляя подальше от меня чопорно сжатые ноги.

Не знаю, с чего начать, так что просто потягиваю свой джин. Мне жаль, что я не заказала двойную порцию спиртного. Или тройную. А лучше – целую бутылку. Цистерну.

– Как твоя работа? – спрашиваю я, и Сесилия тут же подставляет мне свою голову, убирая назад волосы. – О, вау! – восхищаюсь я. – Они просто потрясающие.

– Это – Диана. Богиня плодородия и деторождения.

Я чувствую, как застрявший глубоко в горле комок начинает пульсировать. Она надела их, чтобы дать мне понять? Я наклоняюсь к серьгам, пытаясь хорошенько рассмотреть их. Это помогает немного отвлечься.

– Она – наполовину дерево, – глупо замечаю я.

– Я превратила ее ноги в дуб. Диана ведь была еще и охотницей. Она явно из числа моих героинь, – объясняет Сесилия, медленно расплываясь в улыбке поверх бокала и делая глоток.

Я уже это слышала. Она говорила мне об этом миллион раз. Я вдруг чувствую себя неполноценной, абсолютно ни на что не годной. Сесилия очень талантлива. Я распрямляю лодыжку и ударяю ее по ноге своим ботинком.

– Прости.

– Как твоя новая работа?

Не могу поверить, что она спросила. Морщу нос, приоткрываю рот, но слова упорно не идут с языка. Что, по ее мнению, я должна ответить?

– Мы говорили о твоей работе, – напоминаю я.

Похоже, Сесилия счастлива сменить тему и вернуться к своим украшениям. В этом она вся, это так типично для ее обычной жизни.

– Сегодня я получила новый заказ.

Я киваю:

– Это хорошо.

Представляю себе клиента, выбирающего из этих ее экстравагантных, причудливых штук. Один раз она разработала дизайн скандальной коллекции украшений, которую назвала «Изнасилование». Сесилия даже попала на полосы парочки воскресных газет. На следующий же день появилось множество жалоб на фотографии, сопровождавшие рекламу коллекции. Да и какой реакции Сесилия могла ожидать? Модель на снимках была полуголой, ее задрапировали тем, что выглядело как использованные презервативы, перепачкали кровью да вдобавок заковали в наручники. Над ней угрожающе нависал тоже наполовину раздетый мужчина, а вокруг, прямо в этом кавардаке, сверкали украшения. Сесилию обвинили в попытке приукрасить преступления на сексуальной почве, сделав их элементом гламура. Не могу сказать, что украшения были какими-то особенно красивыми и пригодными для носки, но эта нашумевшая история привлекла к ней внимание, позволив раскрутиться в качестве дизайнера. В результате пара лондонских универмагов регулярно заказывает Сесилии коллекции, хотя то, что она им сейчас поставляет, не так эпатирует, как фаллические ожерелья со съемными частями женских тел. То была Сесилия на наркотиках или чем-то в этом роде.