Черная тропа - Оса Ларссон Страница 31

«Похоже, это не было первым свиданием, — подумала Ребекка. — Она не стала особенно стараться, чтобы произвести на него впечатление. Но почему тренировочный костюм?» Что-то тут не сходилось. Она закрыла глаза и начала все с начала. «Он едет сюда, — подумала она. — По каким-то причинам мне не нужно убираться или покупать еду на ужин. Он звонит мне из Арланды…» Ей вспомнился тягучий голос Монса в трубке.

— Телефон, — сказала она Анне-Марии, не открывая глаз. — Вы нашли ее мобильный телефон?

— Нет, не нашли. Но мы, конечно, проверим ее по всем операторам.

— Компьютер?

— Тоже нет.

Ребекка открыла глаза и посмотрела через окно кухни на озеро Турнетреск.

— Такая женщина на такой работе, — проговорила она. — Само собой, у нее был и мобильник, и ноутбук. Ее нашли в будке там, на льду. Как ты считаешь, не послать ли водолазов посмотреть — вдруг тот, кто оттащил ее в чужую будку, сбросил телефон в полынью для лова?

— Конечно, послать, — ответила Анна-Мария без тени сомнения. Она должна была бы испытывать благодарность. Сказать Ребекке пару слов одобрения. Но это почему-то не получалось. Она только разозлилась, что сама до этого не додумалась. И коллеги тоже — вот бездельники!

Анна-Мария посмотрела на часы. Если водолазы приедут срочно, то еще успеют до темноты.

В четверть пятого понедельника на место прибыла группа водолазов из трех человек, а с ними Свен-Эрик Стольнакке. Орудуя электрическим буром и электропилами, они пропилили во льду полынью диаметром в метр, а затем с величайшим трудом вытащили из отверстия толстый ледяной блок. Группе водолазов помогали инспектора полиции Анна-Мария Мелла и Свен-Эрик Стольнакке, а также прокурор Ребекка Мартинссон. Солнце припекало, и мышцы под мокрыми свитерами болели от напряжения.

Теперь солнце скрылось, температура упала, и они начали мерзнуть.

— Надо оцепить это место и основательно его пометить, чтобы никто по ошибке не заехал в полынью, — сказал Свен-Эрик.

— Нам очень повезло, что будка стоит именно здесь, — сказал водолаз, державший трос, Анне-Марии и Свену-Эрику. — Думаю, под ней не очень глубоко. Сейчас посмотрим.

Второй водолаз сидел на подстилке на краю полыньи. Он вскинул руку, желая удачи, когда его напарник исчез подо льдом с мощной лампой в руках. Его коллега начал потихоньку отпускать трос, пузыри вышли на поверхность, водолаз плыл подо льдом в направлении будки, где обнаружили Инну Ваттранг.

Анна-Мария поежилась. Мокрая одежда совсем не грела. По-хорошему, надо было бы побегать кругами, чтобы согреться, но у нее не было сил.

А вот Ребекка так и поступила — побежала прочь по следу от скутера. Подступали сумерки.

— Она, конечно же, считает нас идиотами, — сказала Анна-Мария Свену-Эрику Стольнакке. — Сначала долго объясняет нам про слияние компаний и спекуляцию акциями, а потом еще и учит нас делать нашу работу.

— Ничего подобного, — сказал Свен-Эрик. — Просто одна мысль пришла ей в голову раньше, чем тебе. Ты можешь это как-то пережить?

— Нет, не могу, — ответила Анна-Мария полушутя.

Через двенадцать минут водолаз показался на поверхности. Он вытащил изо рта мундштук акваланга.

— На дне ничего, насколько я могу видеть, — сказал он. — Зато я нашел вот это. Не знаю, даст ли это вам что-нибудь. Плавало подо льдом в пятнадцати метрах от полыньи под домиком.

Он бросил на лед небольшой тюк. Пока двое других помогали коллеге вылезти из полыньи, Анна-Мария и Свен-Эрик развернули тюк.

Это был бежевый мужской плащ. Поплиновый, с поясом и на тонкой подкладке.

— Может быть, это случайная находка, — сказал водолаз, который уже держал в руках чашку с горячим кофе. — Какой только дряни люди не выкидывают в озеро! Вы себе не представляете, что там делается! Пустые упаковки от фрикаделек, полиэтиленовые пакеты…

— Мне кажется, это все же не случайность, — задумчиво проговорила Анна-Мария.

На левом плече и спине плаща виднелись едва заметные розовые пятна.

— Кровь? — спросил Свен-Эрик.

— Твоими бы устами… — проговорила Анна-Мария и подняла руки вверх, изображая молитву к высшим силам. — Сделай так, чтобы это была кровь!

* * *

18 марта 2005 года, вторник

К дому Маури Каллиса, усадьбе Регла, вела от шоссе липовая аллея длиной в полтора километра. Деревья были старые и узловатые, многим перевалило за двести лет, но все же в них чувствовалась грация. Они торжественно стояли парами вдоль дороги, сразу показывая посетителю, что здесь царит многовековой порядок. Здесь за обеденным столом сидят по струночке и ведут себя чинно и благовоспитанно.

После первого километра аллею прерывали чугунные ворота. Еще через четыреста метров следовали новые чугунные ворота, вмонтированные в высокую каменную стену, окружавшую усадьбу. Чугунные ворота высотой в два метра, являющие собой верх литейного мастерства, открывались при помощи пультов дистанционного управления, которые каждый проживающий здесь держал у себя в машине. Посетителям же предписывалось остановиться у первых ворот и связаться с охраной по домофону.

Главным зданием в усадьбе был большой белый дом с черной шиферной крышей, колоннами по обе стороны от входа, флигелями и окнами в старинных свинцовых рамах. Внутреннее убранство было выдержано в стиле второй половины восемнадцатого века. Только в ванной дизайнеры позволили себе нарушение стиля и установили все самое современное от Филиппа Старкса.

Регла была расположена в таком красивом месте, что в первые годы Маури с трудом это переносил. Зимой все было проще. Летом же его часто охватывало чувство нереальности происходящего, когда он ехал или шел вдоль аллеи. Свет проникал сквозь кроны лип, падал на землю, словно образуя причудливую мелодию. Иногда эта пасторальная идиллия, в которой он жил, вызывала у него отвращение.

Маури лежал без сна в своей спальне на втором этаже. Смотреть на часы он не хотел, потому что если на них без четверти шесть, то ему скоро вставать и тогда нет смысла пытаться снова заснуть. С другой стороны, возможно, до подъема еще час. Он все же посмотрел на часы — рано или поздно он всегда так поступал. Четверть пятого. Он проспал три часа. Любому ясно — нужно наладить сон, иначе скоро все пойдет наперекосяк. Он перевернул подушку, постарался расслабиться и дышать ровно. Когда ему удалось впасть в полузабытье, на него снова налетел тот сон.

Во сне он сидел на краю своей кровати. Его комната выглядела в точности так же, как в реальности. Немногочисленная мебель — маленький изящный письменный стол с инкрустацией из драгоценных пород дерева и тронутый стариной стул густавианской эпохи с мягкими подлокотниками. Гардеробная из ореха и матового стекла, в которой висели в ряд его костюмы и наутюженные рубашки, а ботинки ручной работы стояли в отдельном шкафчике с крышкой из кедра. Стены комнаты бледно-голубые, крашенные краской на льняном масле с отливами патины. Ему удалось отговориться от бордюров и декоративной живописи, когда его жена занималась ремонтом.