Смерть содержанки - Рекс Тодхантер Стаут Страница 31

В воскресенье в девять утра я спустился в кухню, поздоровался с Фрицем, достал из холодильника апельсиновый сок, уселся за свой стол, зевнул, покосился на «Нью-Йорк таймс» и протер глаза. Подошел Фриц с листком бумаги в руке и спросил:

— Ты был пьян, когда написал это?

Я заморгал:

— Нет, просто с ног валился. Я и забыл про нее. Что там написано?

Фриц откашлялся:

— «Три двадцать утра. В Южной комнате гостья. Скажи ему. Я сам приготовлю ей завтрак. А. Г.». — Он бросил записку на стол. — Я и сказал ему, а он спросил: «Кто она?» Что я мог ответить? И ты собираешься готовить ей завтрак в моей кухне?

Я сделал крохотный глоток апельсинового сока:

— Посмотрим, сумею ли я ясно изложить свои мысли. Спал я четыре часа — ровно половину того, что мне нужно. Что касается того, чтобы сказать ему, кто она такая, положись на меня. Я согласен, что завтраки — твоя епархия, но она на завтрак ест яичницу, а ты яичницу не готовишь. Теперь к делу. Похоже, в этом доме есть субъект, который еще больше не выносит женщин, чем он, — это ты. Черт побери, вроде я все-таки достаточно ясно выражаюсь! — Я отхлебнул еще сока. — Не волнуйся, эта женщина сама не выносит мужчин в своем доме. А что касается яиц, то приготовь их в красном вине с бульоном…

— По-бургундски?

— Вот именно. И к этому подай канадский бекон. Пусть убедится, что и мужчины кое на что годятся. Завтракает она обычно в половине первого. Но я по-прежнему готов сам сделать…

Фриц сказал что-то по-французски. Довольно громко. Я не стал препираться, поскольку он был недалеко и держал в руке увесистую сардельку. Я потянулся к «Таймс».

Поскольку по воскресеньям Вулф лишь ненадолго заглядывает в оранжерею, и то не всегда, я прикинул, что спустится он часам к десяти. Но на часах было еще без десяти десять, когда раздался звук спускающегося лифта, а затем послышались шаги в прихожей, но не затихли у кабинета, а протопали в сторону кухни, распашная дверь открылась, и в проеме возник Вулф, которого я не видел с вечера пятницы, то есть почти сорок часов.

— В самом деле живой, — произнес он.

— Да, — признался я. — Правда, едва-едва. Так что особенно на меня не рассчитывайте.

— А кто гостья?

— Мисс Джекетт. Для вас мисс Джексон, а для меня — Джулия. Она тоже жива, но я в этом не виноват. Ночью, в половине второго, в нее стреляли перед входом в ее отель из-за ограды Центрального парка. Снайпера не поймали. Фреда с пулей в ноге отвезли в больницу Рузвельта. Утром я звонил туда, но он спал. Его жене я все сообщил ночью. Также позвонил Солу и предупредил, чтобы он был наготове. Джулию я привез сюда, потому что без Фреда и Орри людей нам не хватает, а мне надоело слушать, как над головой свистят пули. Завтракает она в постели. Фриц приготовит завтрак, а я отнесу его в ее комнату примерно в половине первого. Вот и все.

— Значит, стрелявшего не поймали?

— Да, сэр. Но это был Барри Флеминг. Он приходил вчера днем поговорить насчет письма. Его приход доказал, что он шантажист, а стрельба доказала, что он убийца. Так что теперь все, что нам нужно, — это хоть какая-нибудь завалящая улика. Впрочем, вы, конечно, потребуете, чтобы я доложил со всеми подробностями.

Вулф кивнул, и мы перешли в кабинет. Субботняя почта громоздилась у меня на столе, невскрытая. Не знаю, почему Вулф так делает, но подозреваю, что он пытается донести до меня пожелание: я не суюсь в твои дела, а ты не суйся в мои. Да и Фриц, похоже, тоже воспринял этот девиз как руководство к действию, а вернее — к его отсутствию: пыль на моем столе явно никто не вытирал. Я положил воскресный выпуск «Таймс» на стол и приступил к отчету. Дословно я излагал разговоры лишь в тех случаях, когда считал, что это важно. Я не стал, например, упоминать вопрос Джулии о том, сознаю ли я, что это постель, или слова вроде «ягненочек». Как правило, Вулф открывает глаза и выпрямляется, когда я заканчиваю свой отчет, на сей раз он просидел с закрытыми глазами больше минуты. В конце концов я не выдержал:

— Если вы ждете от меня комментариев, то у меня их нет. Я мог бы сказать про то, что мы знаем, но не можем доказать, но это и так ясно. Что касается прошлой ночи, то стрелял Флеминг из собственной винтовки или где-то ее раздобыл. И если да, то где? Первая пуля либо засела в ноге у Фреда, либо прошла насквозь и угодила в здание отеля, то есть в камень. Вторая пуля наверняка расплющилась о каменную стену. Мнения экспертов о том, из какого оружия выпустили эти пули, наверняка разделятся. Вот если бы он попал в Джулию и убил ее…

— Пф! — Вулф выпрямился. — Это совсем ни к чему. Своего мы добились: получили подтверждение нашего предположения, что он убийца. Разве еще остались сомнения в том, что нам удастся вызволить Орри?

— Нет.

— Значит, это больше не должно нас беспокоить. А нужны ли нам безусловные доказательства того, что Флеминг убил Изабель Керр? Если мы их раздобудем и передадим мистеру Кремеру, то что случится?

— Вот что. Во-первых, выпустят Орри. Во-вторых, арестуют, отдадут под суд и почти наверняка осудят Флеминга. В-третьих, они попытаются избежать огласки имени Баллу, но это им не удастся. И в-четвертых, вы больше не увидите этого свертка.

Вулф кивнул: