Игра в метаморфозы - Бернар Миньер Страница 31

– А есть кто-нибудь, кто занимался этим делом?

– Один из двух сотрудников Гражданской гвардии, кто первым приехал на место преступления. Он сейчас уже на пенсии.

– А второй? – спросил Саломон.

– Второй покончил с собой.

– Покончил с собой?

– Его нашли повесившимся в собственном доме. Через несколько месяцев после убийства.

– И ты думаешь, эти события как-то связаны между собой?

– Мы с тобой для того сюда и поехали, чтобы это выяснить, – ответила Лусия, не отрывая глаз от дороги.

Километров через десять, когда они поднялись, лавируя между деревьями, вдоль русла реки и миновали два скальных выступа, сформировавших что-то вроде естественного портала, впереди показался городок.

Граус. 3300 жителей.

Перед ними открылась перспектива широкой, длинной улицы, где соль, рассыпанная по заледеневшей проезжей части, превратила снег и лед в сероватую жижу. Справа от них вдоль берега тянулся променад, а слева над белыми крышами и улицами города возвышалась огромная мрачная скала, к которой прислонился монументальный кафедральный собор. Скалу венчала большая статуя распятого Христа, напомнившая Лусии совсем другую фигуру.

Здесь царила атмосфера, которая сразу же показалась ей чуть-чуть отравленной, несомненно, потому, что хорошо она чувствовала себя только в большом городе.

Они въехали в городок, где проезжая часть улиц была выскоблена до асфальта, зато тротуары тонули в сугробах, оставленных снегоуборочными машинами. Следуя указаниям GPS-навигатора, колесили между рядами балконов и витрин магазинов, пока не выехали на круглую площадь. От площади повернули направо вдоль на удивление современного фасада отеля из стекла и бетона, выкрашенного в красный цвет, переехали реку, вздувшуюся волнами, и, проехав еще метров восемьсот, очутились перед казармой Гражданской гвардии.

Современное кирпичное здание в четыре этажа располагалось за пределами городка. Приглядевшись, Лусия поняла, что все кабинеты находятся на первом этаже, а остальные три занимают жилые помещения для сотрудников и их семей.

Она пыталась догадаться, что за люди получают сюда назначение. Наверное, либо юнцы прямо со школьной скамьи, которые мнят себя ковбоями, либо старики в ожидании пенсии. Как только они въехали в небольшие ворота, на крыльце появился гвардеец в черно-зеленой форме. Лусия предъявила удостоверение.

– Мне бы хотелось повидать капитана Бустаманте, – сказал она. – Со мной прибыл профессор Борхес, криминолог из Университета Саламанки.

– Бустаманте – это я, – приветствовал ее офицер, пожимая ей руку и улыбаясь. – ЦОП в наших краях – большая редкость.

Когда Лусия позвонила ему, он, казалось, был удивлен, что через столько лет в Мадриде заинтересовались «происшествием возле туннелей». О том, что дело поднято по ее личной инициативе, она говорить не стала.

Бустаманте относился ко второй категории: к тем, кто в спокойном, тихом месте дослуживал последние годы до пенсии. На вид Лусия дала бы ему лет сорок пять, но его старили «гусиные лапки» возле глаз, глубокие морщины на лбу и борода, совсем не по уставу занимавшая пол-лица. И был в его взгляде какой-то тусклый блеск – явный признак того, что ему приходилось служить и в других местах назначения, гораздо более трудных, и эта служба не прошла бесследно.

– Пойдемте, – сказал капитан.

Пока он вел их по коридору, по дороге им попался очень высокий и очень худой человек в наручниках в сопровождении двух гражданских гвардейцев. Он уставился на Лусию глазами изголодавшейся крысы и пробормотал нечто нечленораздельное, не то «груша», не то «сука» ^[24], но, скорее всего, «сука».

– Его везут в Болтанью, – пояснил Бустаманте. – У нас теперь нет камер для задержанных, с тех пор как наверху решили, что это не положено по нормативам. В других отделениях по районам то же самое. В результате все камеры для задержанных сосредоточены теперь в Болтанье. Там этот парень проведет ночь, а завтра его повезут в суд в Барбастро.

– Болтанья далеко отсюда? – спросила Лусия.

– Минут сорок на автомобиле. Я знаю, это приводит к потере времени…

Справа она заметила надпись «Оружейная инспекция», то есть бюро, выдающее разрешение на охоту и ношение оружия. Бустаманте повел их дальше по коридору и пригласил в комнату, украшенную по обыкновению портретом короля, дипломами, медалями и трофеями, какие можно найти в любой провинциальной казарме. Капитан сел на угол стола, а им указал на два стула напротив.

– У меня тут есть молодые ребята, которые мечтают поступить на службу в ЦОП, – сказал он, глядя на Лусию.

– Им надо дважды подумать, – отозвалась она. – В ЦОПе не существует точного расписания работы, у сотрудников нет личной жизни, а отбор туда очень жесткий. Многие не выдерживают и дают задний ход, отсюда большая текучка. Какие преступления у вас случаются чаще других?

– Кражи, некоторые с применением насилия, ну и всякая мелочь: вандализм, дорожные происшествия, редкие случаи обнаружения кокаина. Гашиш совсем исчез с горизонта, теперь мода на марихуану. И из двадцати случаев нашего вмешательства семнадцать связаны с наркотой.

Лусия сразу вспомнила парня, который только что обозвал ее в коридоре.

– Я думаю, вы здесь не для того, чтобы заполнить опросник по нашей деятельности, – продолжил капитан. – Вас ведь интересует происшествие в туннеле? Я еще в то время здесь не служил. Зато все об этом много слышали.

Он слез со своего насеста, обогнул стол и уселся в кресло, словно хотел дистанцироваться и от гостей, и от того дела.

Лусия на миг скользнула глазами по густым снежным хлопьям за окном, а когда снова взглянула на Бустаманте, то по его расстроенному виду поняла, что отвлеклась слишком надолго.

– Сесар Болкан, – сказала она, – один из двух патрульных гвардейцев, которые обнаружили тело. Мы хотим с ним повидаться. Он еще здесь?

Бустаманте кивнул.

– Да, я могу дать вам его адрес. А вот его напарник…

– Он повесился, я в курсе. А где именно?

Он оглядел их по очереди.

– У себя дома. Незадолго до этого уехала его жена вместе с детьми…

– И это случилось через несколько месяцев после двойного убийства возле туннеля?

Он бросил на нее острый, цепкий взгляд.

– Да. Но у меня нет возможности что-то вам рассказать. Это произошло задолго до того, как я начал здесь работать.

Лусия не уловила в его голосе признаков колебания. Мысль была ясна: его это не касается. Наступила тишина, и капитан принялся что-то писать на самоклеящемся листочке.

– Но ведь вы наверняка что-то слышали – какие-нибудь рассказы, слухи… – настаивала она.