Красивые, дерзкие, злые - Анна и Сергей Литвиновы Страница 30

Зато народ в офисе серым понедельничным утром просто с копыт попадал. Начитанный охранник Жора обозвал ее «Цирцеей». Секретарша Катька ехидно поинтересовалась, не завела ли Валя себе – именно так! – любовницу . А шеф, Григорий Олегович, немедленно, как только поздоровались в коридоре, велел пожаловать к нему в кабинет.

«Вот это фурор! – возликовала про себя Валя. – Уж даже если Олегович (а начальник был тем еще дамским угодником) с первого взгляда повелся!..»

Однако в свои пажи шефа она записала, как оказалось, преждевременно. На комплименты Григорий Олегович отвлекаться не стал и с места в карьер ее огорошил:

– Валентина, ты, надеюсь, помнишь, что на тебе большие долги висят?

Она опешила. Разумеется, она помнила – а как иначе, если из ее пятисотдолларовой зарплаты каждый месяц по триста условных единиц вычитают? Но только раньше шеф сроду ее долгами не попрекал – хоть и коммерсант-дуболом, а, видно, понимал, насколько Вале тяжела данная тема. Она же не за придурь рассчитывается, не за проигрыш в казино, как тот же охранник Жора, а за маму. Которую, несмотря на все начальничьи деньги, уже не вернешь...

– Да, Григорий Олегович, конечно же, я все помню, – тихо и грустно сказала Валя. – Я должна вам еще три тысячи американских долларов. К следующей осени надеюсь окончательно рассчитаться.

Шеф поморщился. Посмотрел на Валю сурово . «А ведь ему, как и мне, этот разговор неприятен, – показалось ей. – Так чего, спрашивается, он тогда эту бодягу завел?»

– К следующей осени, говоришь... – задумчиво протянул Олегович. – Поздновато...

– Но вы же сами предложили такие условия. Да на других я и не смогу, – пожала плечами Валя. Она изо всех сил старалась казаться спокойной. – Я и без того больше половины зарплаты каждый месяц отдаю...

– Да уж. Триста гринов в месяц – деньги невеликие. Каши с ними не сваришь, – вздохнул шеф. И остро взглянул ей в лицо: – Видишь ли, Валентина. Обстоятельства изменились. И деньги, те самые три тысячи американских долларов, – он помахал перед ее носом бумажкой, в которой Валя признала собственноручно написанное долговое обязательство, – нужны мне сейчас. Немедленно. И одним куском. Ясно я выражаюсь?

Валя молчала. Ее будто под дых ударили. Прямо под «косточки» нового, дорогущего французского лифчика.

– Вот как... – наконец пробормотала она.

– Да, Валентина, увы. – Смотреть ей в глаза шеф избегал. – Сама помнишь: пока возможность была, я ждал. И даже слова тебе не говорил. Но теперь, повторюсь, ситуация изменилась. Трех недель тебе хватит, чтобы деньги собрать?

«Он что, издевается?!» – возмущенно подумала Валя. И ответила, стараясь говорить как можно спокойней:

– Но, Григорий Олегович, вы ведь понимаете, – она тщетно пыталась поймать его взгляд, – взять эти три тысячи мне неоткуда. Могу, конечно, машину свою продать – только моему «Жигулю» красная цена – от силы долларов семьсот...

– Да никто про твою «лохматку» и не говорит, – раздраженно отмахнулся начальник. – Других вариантов, что ли, нет? Понятно я выражаюсь?

– Нет, непонятно, – изумленно вскинула брови Валя.

– Н-ну, Валентина... Я-то думал, ты быстрее соображаешь! – упрекнул ее шеф.

Она молчала, и тогда Олегович, тщательно подбирая слова, произнес:

– Ты девица молодая, видная... Лицо и фигурка – все при тебе... Вон и в юбку короткую вырядилась... Плюс мозги какие-никакие имеются. Конфетка!

«Неужели переспать с ним предложит? За деньги?! – изумилась про себя Валя. – Ф-фу, как пошло. И чего я, дура, так расфуфырилась?! А еще, идиотка, трепала всем, что у нас с Олеговичам – отношения давние, чисто деловые и доверительные... Впрочем, какая тут доверительность, если он моей распиской размахивает...» И она бухнула:

– В постель, что ли, к себе тянете?

– Тяну, – спокойно откликнулся шеф. И, гадко улыбаясь, добавил: – Только, извини, если разочаровал, – не к себе. Другие люди есть. Кому ты понравилась. Кто готов твой долг погасить. Если, конечно, ты будешь с ними ласкова...

– Но ведь это... это же гадко! – совсем растерялась Валя. Как она проклинала сейчас свою идиотски короткую юбку, вызывающе прозрачную кофточку, кокетливую стрижку. Хотя, наверно, дело совсем не в них, раз Олегович говорит, что ее уже давно приметили.

– Отчего же гадко? – пожал плечами шеф. – Нормальный бизнес. В смысле, бизнес для девушек. Ну и?.. Подумай, Валечка: целых три тысячи американских долларов. А взамен – пустяк. Ну или пара пустяков.

– А если я откажусь? Силой к ним оттащите?

– Да ни боже мой! – замахал на нее руками шеф. – Откажешься – и ладно, дело твое. И не такой ты, между нами, подарок, чтоб еще тебя уговаривать – тем более за немалые деньги! Других найдем. Но только три тысячи тогда возвращай мне сама. Бери их откуда хочешь.

* * *

«Нужно поговорить со Степаном. Он умный. Дальновидный. Цепкий. Он обязательно все решит».

Сколько сотен, тысяч, миллионов девушек обманывались подобной иллюзией? Что кто-то – муж, сват, жених, брат – вдруг возьмет на себя бремя их проблем? Урегулирует, разрулит, спасет, а в обмен потребует лишь благодарный поцелуй?

«Но все они обычно ошибались», – вдруг мелькнуло у Вали.

Она стояла в глухой пробке на Большом московском кольце. Здесь, перед мостом через Москву-реку, заторы были всегда, и Валя только смеялась, когда градоначальник в своих интервью рисовал «ближайшие перспективы» – будто бы скоро узкое место расширят настолько, что в обе стороны по пять полос пустят. Как, интересно, мост будут расширять – не новый же построят? Впрочем, мэры на то и существуют, чтоб языком почем зря трепать.

...А пока мэр болтал о грандиозных проектах – машины двигались в единственном, еле шевелящемся, ряду, и оставалось только молиться всем автомобильным богам, чтобы какой-нибудь умирающий «жигуленок» не закипел в самый ответственный момент, в верхней точке моста.

«Я, конечно, все расскажу Степану, – размышляла Валя. – Но только чем, если реально, он мне поможет? Денег, трех тысяч баксов, у него, как и у меня, нет, ну а чтобы он Олеговичу морду бил – я сама не позволю. Потому что, во-первых, это опасно и глупо, а во-вторых, проблему все равно не решит...»

Поток машин чадил и ревел моторами, отдельные нервные личности надсадно сигналили, брошенный в гущу событий гаишник отчаянно вертел своей полосатой палкой, показывал: «Быстрей, быстрей, быстрей!» Тупейшее, на самом деле, занятие – ведь сколько «ЗИЛу» ни маши, он с приемистостью «мерина» всяко не тронется...

«Зачем я здесь? – вдруг подумалось Вале. – В этой безумной Москве, в тряской машине, в безнадежной пробке?..»

Вдруг представилась – видно, уже глюки от бензиновых паров начались – совершенно идиллическая картинка: они со Степаном живут в глухой деревне. Поля, березы, полчища сытых коров, огород с обаятельным пугалом у ограды... И так тихо кругом, так свежо, а Степан обнимает ее за плечи, надежно и крепко, и где-то чуть в отдалении резвится парочка их любимых светловолосых детишек...