Пружина для мышеловки - Александра Маринина Страница 30

В конце октября Андрей Мусатов вернулся в Москву. В первыйже день после прилета он явился на работу, долго отчитывался передруководством, показывал документы, комментировал бизнес-планы, объяснял схемы ичертежи, после чего вернулся домой и с размаху рухнул в сон, преодолевая сбойбиологических часов. Проспавшись и немного придя в себя, он позвонил ВикторуАльбертовичу Пинчуку, не то частному детективу, не то развлекающемуся настарости лет адвокату.

Голос Пинчука в телефонной трубке звучал хрипло и как-тонатужно.

– Болею,– сообщил он Андрею.

Ну вот, с досадой подумал Мусатов, начинается. Знаем мы этиуловки. Небось, ничего не сделал, так всегда бывает, когда срок выполнениязадания такой растянутый, это Андрей знал по себе. В таких случаях кажется, чтовпереди еще уйма времени, и нечего гнать коней, все десять раз успеется, а врезультате не успевается ничего. Сейчас Пинчук начнет рассказывать, как тяжелои давно он болен, и что завтра, а то и прямо сегодня его кладут в больницу,потом переводят для восстановления в загородный санаторий, а потом он уедетлечится в Швейцарию или куда там нынче ездят в модные клиники.

– Я мог бы предложить вам приехать ко мне домой,–продолжал между тем хрипеть Виктор Альбертович,– если вас не смущает виднемолодого мужчины, обвязанного компрессами и шерстяными платками. Или можетеподождать недельку, пока я окончательно приду в себя. На ваше усмотрение.

– Сегодня я свободен, а дальше неизвестно, как сложится.Если позволите, я приеду.

– Буду рад,– коротко хрипнул бывший адвокат и продиктоваладрес.

Оказалось, что живет он в пяти минутах ходьбы от домаАндрея, просто-таки на соседней улице. Вот ведь как случается! Андрей дажемашину брать не стал.

Дверь ему открыла симпатичная девушка лет двадцати в узкихбрючках-»капри» и крохотном топике. Мусатов вспомнил, как полгода назад впервыезвонил Пинчуку, и подумал, что, наверное, это ее голос слышал тогда потелефону.

– Вы Андрей Константинович?– вежливо осведомиласьона.– Проходите, папа вас ждет.

Квартира показалась Мусатову огромной, во всяком случае егодолго куда-то вели мимо множества дверей. «Коммуналка, что ли?» – удивленноподумал он. Девушка словно прочла его мысли, потому что обернулась на ходу и сулыбкой проговорила:

– Это бывшая коммуналка, расселенная. Мы ее отремонтировали,но перепланировку делать не стали, комнаты оставили, как было. Папа сказал, чтотак удобнее.

– Почему?– спросил Андрей.

На самом деле резоны Пинчука в деле перепланировки квартирыему не были интересны, но девушка ему понравилась, и он хотел был вежливым.

– Большие пространства ограничивают свободу,– веселопояснила она,– кажется, что места много, а все у всех на виду. Когдамного закрытых пространств, то свободы больше.

Она толкнула самую дальнюю дверь и сделала приглашающийжест.

– Сюда, пожалуйста. Что вам подать, чай, кофе, сок?

В США в это время раннее утро, голова все еще была немногочумная, и Андрей попросил крепкого кофе. Девушка кивнула и убежала, не входя вкомнату, на пороге которой стоял Мусатов.

Бывший адвокат Пинчук и в самом деле являл собой зрелище поменьше мере уморительное. Три толстых шерстяных платка – вокруг шеи, на груди ина пояснице – делали его и без того не стройную фигуру абсолютно шарообразной.Над большим шаром-туловищем возвышался шарик поменьше, с распухшим краснымносом и слезящимися глазами. Это двухшаровое сооружение размещалось на кожаномкабинетном диване, обложенное подушками, и источало запах камфары, спирта икаких-то лекарств.

– Простите, что не встаю,– Пинчук протянул Андрею рукуи шмыгнул носом,– но помимо бронхита и ринита меня скрутила поясница. Я струдом нашел позу, в которой могу находиться, и стараюсь ее не менять. Выприсаживайтесь, Андрей Константинович.

Он указал на большое кресло с высокой спинкой.

– У меня, видите ли, аллергия практически на все лекарства,которыми лечат простуду,– продолжал хрипеть Пинчук,– поэтому моидамы лечат меня народными средствами, в первую очередь – компрессами. Так чтоприношу извинения и за мой вид, и за запах.

– Наверное, я напрасно пришел,– покачал головойАндрей.– Вы так больны, вам тяжело разговаривать…

– Вот уж нет,– Виктор Альбертович оглушительно чихнули закашлялся.– Я рад, что вы пришли. Мне есть что вам рассказать. Ипотом, открою вам маленький секрет: у жены сегодня день рождения. Из-за моейболезни гостей звать не стали, но все-таки хочется какой-то торжественности,правда же? Вы останетесь у нас на обед, и уже получится маленький праздник.Гость в доме – это всегда хорошо, если к этому правильно отнестись. Согласны?

Андрей кивнул, хотя согласен не был. И не потому, что у негобыли принципиальные возражения, а потому, что просто не задумывался над этим.Он принадлежал к тому поколению, которое не имеет привычки ходить в гости илипринимать гостей у себя. Если нужно что-то отметить – идут в кафе или ресторан,едут за город на шашлыки, собираются в клубах. Ходить друг к другу домой, чтобыпообщаться, в его окружении как-то не принято. Домой приводят девушек, но итолько.