Жестокая справедливость - Алексей Макеев Страница 3

За время этого саммита (симпозиума, конференции) у Гурова сложились вполне приятельские отношения с немцами, греками, голландцами, с представителями других делегаций. А с итальянцами, которых в Будапешт прибыло аж шесть человек, он почти подружился. Неведомо как прознав, что их сосед по семинарам и коллоквиумам несколько лет назад был в Италии с не совсем обычной миссией, те с ходу прониклись к нему необычайным уважением, между собой придя к твердому убеждению, что отдаленные корни Льва могли быть только неаполитанскими.

В ходе частных встреч он обсуждал с итальянскими коллегами проблемы борьбы с оргпреступностью. Уж кому-кому, а итальянцам эта тема была более чем близка и понятна – методы расследования спонтанной «бытовухи» при полном отсутствии следов и улик, а также проявления кровной мести. Как оказалось, в Италии такое явление бытовало до сих пор. Особенно в отдаленных сельских районах с еще сохранившимися элементами патриархального уклада.

Обсуждая за вечерним чаем (с дополнением итальянских вин) эти волнующие настоящего сыщика темы, Лев признался, что случаи «неправового решения конфликтов» свойственны и России. И не как пережиток былых традиций – за исключением разве что Кавказа и некоторых других регионов, – а как следствие коррупции органов и структур, призванных защищать закон. Проще говоря, «левосудие» провоцировало появление сторонников «уличного права».

Да, за эти дни и чаю, и кофе, и вина с коньяком было выпито немало. А еще больше «лилось воды» на темы «гуманистической толерантности», каковую надлежало бы являть при расследовании преступлений отморозков афро-азиатских корней. На эту встречу европейских сыщиков каким-то образом затесались и представители неких «правозащитных организаций», причем узкоспецифической направленности, нацеленных на защиту интересов не жертв преступлений, а их, так сказать, авторов.

В один из последних дней саммита, доведенный до белого каления занудливым нытьем особы транссексуального обличья, пеняющей сыщикам за то, что те, чуть что случись, сразу начинают видеть в этом дело рук бедных афроевропейцев или азиатов, он не выдержал и довольно жестко уведомил:

– Леди, синьора, мадам, вы, по сути, озвучиваете то, что усилиями некоторых наших политиканов в России практикуется уже довольно давно и весьма широко. Например, злодеяние, которое – что вполне справедливо – одним негодяям воздается двадцатью годами отсидки, а другим, почему-то «особо избранным», – половиной, а то и третью этого срока. Подобное «политкорректное дипломатничанье» ведет к возникновению в обществе опасных тенденций.

– Что вы имеете в виду? – недовольно процедила сквозь зубы «леди-синьора-мадам».

– Одних это развращает и поощряет на новые, еще более тяжкие злодеяния, других озлобляет и приводит к все той же ксенофобии, которую вы только что порицали. Закон должен быть одинаков для всех независимо от социального статуса, гражданства и расовой принадлежности. И мы, сыщики, должны вести расследование, сообразуясь не с политкорректностью, а со здравым смыслом и интересами пострадавших от действий уголовников.

К желчному неудовольствию «леди-синьоры-мадам», слова Гурова аудитория встретила аплодисментами. Вполне вероятно, именно это и стало причиной того, что организаторы сыщицкого форума, финансируемые из некоего, мало кому известного правозащитного фонда, отдали приз «Сыщик года» не Льву Гурову, чего ожидали очень многие, а англичанину Бигли – как земляку Шерлока Холмса.

…И вот они уже промелькнули, эти семь дней заседаний, дискуссий, встреч и дружеских бесед. Подойдя к такси, Гуров не смог не оглянуться. Что ни говори, а неделя, прожитая в «Меркури Буда», была чрезвычайно интересной и запоминающейся. Лев заглянул в русско-венгерский разговорник и, старательно выговаривая труднопроизносимые, изобилующие удвоенными гласными слова, попросил черноусого, крупноносого таксиста отвезти его в аэропорт.

– Да сколько угодно, Лев Иваныч! – по-русски ответил тот, проворно выныривая из кабины.

Приняв из рук Гурова дорожную сумку, таксист аккуратно поставил ее в багажник. И только тут Лев узнал его – это был не кто иной, как Гоша Стакашный. Кто не знал в Москве конца девяностых налетчика-байкера Гошу! Сколько модниц, лишенных его усилиями своих ридикюлей, поминало его недобрым словом…

Дамские сумочки Стакашный срывал виртуозно, можно сказать, играючи. Как позже он признался на допросе, эти «скоки» были для него не столько средством наживы, сколько своего рода экстремальным «спортом». Но, рано или поздно, всему наступает конец. Однажды Гоша, на свою беду, сорвал сумочку с плеча некой дамы, которая оказалась любовницей Газавата, криминального пахана южных кровей. Восприняв это как личное оскорбление, тот объявил обидчику своей дамы сердца кровную месть. А Стакашный, ничего этого не зная, тем же днем сорвал очередной ридикюль у женщины, выходившей из супермаркета.

Это стало его последним «скоком»… Мгновение спустя он был задержан Львом Гуровым, случайно проходившим мимо. Увидев задрапированного во все черное мотоциклиста, который, промчавшись мимо женщины, сорвал с ее плеча сумочку, Гуров среагировал на это безобразие в долю секунды. Подпрыгнув, ударом обеих ног заставил мотоциклиста-грабителя покатиться кувырком по асфальту.

Уже в отделении, изучив «послужной список» Стакашного, Лев уведомил ошарашенного мотограбителя, что тот в данный момент разыскивается уголовниками, настроенными в лучшем случае просто пристрелить его. А в худшем… Тогда же между ними и было заключено своего рода джентльменское соглашение: Гуров об эпизоде с ограблением любовницы Газавата умалчивает, а Гоша, отсидев положенное, со своим ремеслом завязывает раз и навсегда.

И вот такая встреча в Будапеште. Как оказалось, одна из бабушек Стакашного была мадьяркой. Сообразив, что это обстоятельство можно использовать с максимальной выгодой, Гоша добился получения вида на жительство в стране бывшего соцлагеря. Уже лет семь он работает таксистом и своей жизнью вполне доволен.

– Эх, Лев Иванович! Если бы вы знали, какая тут скука! – Руля по улицам, Стакашный сокрушенно качал головой. – Ни тебе стрелок, ни тебе разборок по понятиям… То ли дело у нас, в Белокаменной, а особенно в Питере! Дня не проходит, чтобы кого-то не грабанули или не грохнули. А тут? Вы думаете, почему западные сыщики слабее наших? Да потому, что сидят без практики. Ночью идешь по Будапешту – хоть бы одна зараза закурить попросила! Нет, последние несколько лет, после того как сюда понатащилось албанов, криминал чуточку оживился. Но… До нашего – все равно далеко.

Слушая Гошу, Гуров припомнил свежий случай, происшедший с ним пару дней назад. Выйдя поздним вечером прогуляться по городу, и впрямь, до неприличия чистому и безопасному, он пошел по каким-то улицам и увидел перед собой малолюдный в эту пору парк. Отчего-то ему вдруг просто невыносимо захотелось прогуляться меж деревьев, подышать запахом листвы, пройтись по траве, а не по осточертевшему асфальту… Ступив под сень деревьев, он пошел в глубь парка, не очень густо освещенного фонарями.

Замечая то здесь, то там «заседающие» на садовых скамейках влюбленные парочки (а кое-где и «залегающие»), он старался обходить их подальше, дабы не мешать процессу укрепления тутошней демографии. Неожиданно из боковой аллейки к нему подбежала какая-то молодая взволнованная особа и, схватив его за руку, куда-то за собой потянула, что-то торопливо говоря на непонятном языке.