Будапештский нуар - Вилмош Кондор Страница 3

«…ЗАЯВИЛА ОБ ОТКРЫТИИ НАЧАЛЬНИКУ УЧАСТКА».

– Жигмонд!

Гордон обернулся.

– Вас к телефону.

– Кто?

– Назвался Калмаром.

Мужчина встал и поспешил к телефону.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросил Гордон.

– Я не знал, но подумал, что попытка не пытка.

– Что случилось?

– Как обычно, дело по вашей части. Найдена девушка.

– Какая девушка?

– А вы как думаете? Мертвая!

– Вы еще кому-то о ней сообщили?

– Я всегда начинаю с вас, – ответил полицейский.

– Не сомневаюсь. Вы сейчас на месте преступления?

– Нет, я звоню из управления. Помню, вы всегда возмещали мне эти пять пенгё. Почему бы вам и сейчас это не сделать?

– Назовите адрес.

– Будете должны, Гордон. Совсем рядом с вами.

– Только не говорите, что на Большом кольцевом проспекте трамвай сбил горничную…

– Не скажу. Выйдете на улицу Надьдиофа – сразу увидите полицейских. Они стоят у тела красивой мертвой девушки.

– Отравилась спичками? Выбросилась из окна?

– Да откуда мне знать? Если хотите ее увидеть, советую поторопиться. Катафалк выехал уже минут десять назад.

Гордон накинул реглан, надел шляпу, уходя, пробормотал что-то Валерии и поспешил вниз по лестнице.

Уже через пару минут он был на улице Надьдиофа. Свернув с проспекта Ракоци, репортер сразу увидел черную машину, рядом с ней – нескольких полицейских в форме и двух полицейских в штатском. Гордон посмотрел на часы: десять с небольшим. Обычно он обходил убийства стороной. За пять лет работы в редакции газеты «Эшт» он видел их предостаточно, и его уже мало что могло удивить. Тем не менее он спешил – Калмар позвонил сначала ему, а это значит, что завтра все газеты, так или иначе, будут писать о смерти Гёмбёша, но Гордон станет единственным, кто побывал на месте преступления, ради этого и пяти пенгё не жалко.

Будучи репортером-следователем газеты «Эшт», он знал тысячи видов насильственной смерти. Горничные пьют спички, бросаются под трамвай, парикмахеры расчленяют своих любовниц, разведенные женщины бритвой вскрывают вены, наемники сбрасываются с моста Франца Иосифа, ревнивые служащие закалывают жен мясницким ножом, дельцы избавляются от соперников выстрелом из револьвера – вариантов масса, но, по сути, все они до скуки одинаковы, ведь конец всегда один.

Гордон поспешил в подворотню, но путь ему преградил полицейский в форме. Репортер окликнул детектива Андора Штольца, который махнул полицейскому, чтобы тот пропустил прибывшего. Держа записную книжку наготове, Гордон приблизился к телу, которое напоминало выброшенную тряпичную куклу. Лицо повернуто к плечу, черные волосы рассыпаны по спине.

– Когда она умерла? – спросил Гордон.

– Еще тепленькая, – ответил Штольц. – Патологоанатом пока ее не осмотрел, но думаю, она пролежала здесь около часа. Удивительно, что нам так быстро сообщили.

– Рано или поздно сюда завернул бы жандарм или полицейский и заметил бы ее.

– Возможно.

– Отчего она умерла?

Коренастый, с налитым кровью лицом детектив покачал головой:

– Гордон, да откуда мне знать? Мы две минуты назад приехали. Крови не видно.

– Это я и сам вижу. Кто она?

– Это любопытно. – Штольц засунул руки в карманы. – В сумочке мы не нашли ничего. Кроме каких-то бумажек и «Мириама».

– «Мириам»? – Гордон взглянул на детектива.

– Женский еврейский молитвенник. – Штольц полез за чем-то на заднее сиденье автомобиля, припаркованного у тротуара. – Вот он. – Детектив достал толстую книжечку в белой тканевой обложке и показал ее Гордону.

– Какие-либо заметки?

– Ничего. Несколько завернутых уголков, и все.

– Ничего, что помогло бы установить ее личность?

– В управлении гляну списки пропавших без вести, но сомневаюсь, что о ней заявляли, – устало пожал плечами детектив. – Мы сами ее только сейчас нашли. Вероятно, о ее пропаже объявят через пару дней. Однако вы не хуже меня знаете, что в столицу ежедневно прибывает не одна и даже не две девушки, из которых многие вертятся тут, в этом районе. Она будет не первой проституткой, безымянно похороненной в Будапеште.

Репортер кивнул, но подумал: «И все же это странно. Мертвая еврейка в центре города, в районе, пользующемся дурной славой».

Гордон внимательно осмотрел тело. Одну ногу девушка поджала под себя, на другой была слишком большая дешевая туфля на платформе. Юбка задралась, на коричневых чулках поехала стрелка. Из-под поношенного, но по-прежнему хорошего качества пальто торчала блузка персикового цвета.

– Одета не по сезону, – заметил Гордон.

– Скажем так: для ее профессии большего и не надо, – ответил Штольц.

Левый рукав пальто покойной задрался выше локтя. Слабое освещение не позволяло хорошо его разглядеть, поэтому Гордон наклонился ближе. Присел на корточки. Взял девушку за запястье и повернул руку к свету. Прямо под локтевым сгибом он увидел родимое пятно размером с монетку в два пенгё. Внутри у Гордона что-то перевернулось, как бывает, когда внезапно о себе напоминает давно позабытый детский страх.