Вирус самоубийства - Ольга Игомонова Страница 29

Игорь Борисович притворно ужаснулся:

— Нет, Антон, ни в коем случае! Даже не вздумай! Режиссеры — народ нищий. Вот я, например: разве можно меня считать образцом для подражания? Видишь, за крышу над головой мне приходится подрабатывать дворецким. И это с моими-то талантами!!! Нет, Антон, в режиссеры не ходи — козленочком станешь.

Он смахнул с глаз воображаемую слезу и улыбнулся:

— Ой, извини за двусмысленный каламбур начет козленочка. Правда, в каждой шутке, сама знаешь… Но держу пари, что ты очень скоро купишь себе собственную квартиру, причем намного быстрее меня.

— Я? Да что вы! Я об этом даже не мечтаю.

— Поспорим? — его глаза загорелись озорным огоньком. — Ну что, Антон, на сколько спорим?

Антонина расхохоталась:

— Ни на сколько, а то я вас, бедного режиссера, совсем разорю. Я прекрасно знаю, что мне собственная квартира не грозит никогда. Во всяком случае, в обозримом будущем. Так что никакое пари я заключать не буду, иначе вы обвините меня в вымогательстве. Но чтобы вы не заподозрили меня в неслыханной жадности, обещаю вам на новоселье сделать бесценный подарок. Правда, смысл слова «бесценный», с вашего позволения, я уточню немного позже.

Игорь Борисович довольно улыбнулся:

— О'кей, договорились! Приятно иметь дело с разумным человеком! Но зачем же ждать новоселья? Я прямо сейчас могу принять подарок, если он бесценный.

— Нет, не сейчас. Только на новоселье!

— Ладно, Антон, вернемся к делу, — продолжил Игорь Борисович уже своим обычным голосом. — Честно говоря, эти королевские хоромы на меня тоже действуют угнетающе. Я здесь живу уже несколько лет, но так и не привык к этому бархатному раю. Чувствую себя хорошо только на кухне. Поэтому, если ты не возражаешь, я накрою наш яственный стол там.

— Конечно, не возражаю! На кухне будет отлично! Вам помочь?

— Нет уж, спасибо. Не царское это дело — столы накрывать. К тому же я хочу воспользоваться редкой возможностью сразить тебя наповал своими блестящими кулинарными способностями. Так что сиди здесь, в гостиной. Отдыхай. Я включу музыку. Ты любишь Стинга?

— А вы знаете кого-нибудь, кто не любит Стинга?

— Знаю. Янка не любит.

Антонина рассмеялась:

— Ну, Янка — это понятно. С ее предпочтениями ей нравится, наверное, только Пинк.

Яна Денисова, яркая блондинка и ведущая актриса театра-студии «Метроном», считала себя ослепительной красавицей, что было недалеко от истины. Ее необъяснимая патологическая любовь к розовому цвету служила объектом для шуток и приколов у всего театра. Игорь Борисович тут же подхватил шутку:

— Да, это точно. Я думаю, что она обязательно полюбила бы американскую поп-диву Пинк, если бы знала о ее существовании. Но, судя по тому, что доносится из ее мобильника, наша Яна не может похвастаться изощренным музыкальным вкусом, поэтому ее музыкальные пристрастия ограничиваются третьесортными российскими рэперами.

Несмотря на то, что беседа протекала в обычной театральной манере, где-то в глубине души у Антонины шевельнулась ревность. Кто еще побывал в этой квартире до нее? И кого еще, кроме Янки, режиссер развлекал здесь музыкой Стинга? Но она решительно прогнала эти тревожные мысли: сегодня предстоял замечательный вечер, и она не собиралась разрушать его очарование.

Тем временем хозяин хлопотал у стойки с аппаратурой:

— Я тебе поставлю песню «Англичанин в Нью-Йорке». Мне кажется, она наилучшим образом отражает настроение данной минуты.

Из динамиков зазвучали негромкие аккорды, а Игорь Борисович скрылся в кухне. Девушка, уютно устроившись в огромном кресле, с удовольствием слушала знакомую музыку. Мягкий голос певца жаловался на то, каким непонятым чужеземцем и странным пришельцем из другого мира он ощущает себя в огромном и чужом для него городе. Но сегодня ностальгические настроения Стинга совершенно не трогали ее душу. В этой незнакомой квартире, в этом чужом бархатном кресле она сейчас, как никогда и нигде раньше, чувствовала себя, как дома…

* * *

— Кушать подано, моя королева!

Громкий возглас хозяина квартиры прервал лирическое настроение Антонины. Она легко вскочила на ноги и поспешила на кухню. А Игорь Борисович, по всей видимости, решил удивлять девушку и дальше: кухонный стол был искусно накрыт на двоих и выглядел, как на картинке. В высоких прозрачных бокалах отражалось пламя горящих свечей. Блюда с салатами и закусками были украшены маслинами и свежей зеленью. Принесенный ею торт перекочевал из коробки на ажурную фарфоровую тарелку и занял место рядом с бутылкой вина, а на краю стола возвышалась трехъярусная ваза с фруктами. В воздухе витали аппетитные ароматы, и девушка вспомнила, что с утра ничего не ела.

— Как вкусно пахнет! Я и не знала, что вы умеете так хорошо готовить.

— Спасибо за доверие! Но должен тебя разочаровать. Признаюсь по секрету, что на кухне я абсолютно беспомощен. Все эти салаты и прочие чудеса кулинарии я купил в супермаркете, и горячее тоже. Оно в микроволновке, будет готово через пару минут. У всех этих блюд есть одно важное преимущество: они особенно богаты холестерином, усилителями вкуса, консервантами и канцерогенами. Надеюсь, ты любишь еду с холестерином и канцерогенами?

— Да, очень! Я просто обожаю такую еду!

— Тогда что же мы ждем? Садись за стол!

Игорь Борисович налил в бокалы вино, сообщил, какого оно года и прокомментировал, чем хорош этот урожай и чем он отличается от урожая другого, менее удачного года. Антонина радостно слушала его болтовню и пафосные тосты, которыми он сопровождал каждый глоток вина, и наслаждалась вкусной едой и приятным и непринужденным общением.

За ужином режиссер рассказывал о своей поездке в Петербург, комично изображая в лицах всех, с кем он там познакомился: энергичного режиссера местного театра, самовлюбленного ведущего актера, восьмидесятилетнюю заслуженную артистку, капризную юную примадонну, престарелую травести и заикающегося пианиста. Девушка с удовольствием смотрела это представление и вскоре забыла обо всех своих мучениях и том одиночестве, которые доставило ей месячное отсутствие ее кумира.

После ужина они перебрались в гостиную. Игорь Борисович показал ей видеозапись последней репетиции своей питерской постановки. Во время просмотра режиссер комментировал игру актеров, указывая на их ошибки и промахи. Большой плазменный экран создавал иллюзию театральной сцены и, несмотря на невысокое качество любительской съемки, у Антонины сложилось впечатление, что она вместе с ним побывала на репетиции в питерском ТЮЗе.

Они сидели рядом на большом мягком диване. Девушка слушала до боли знакомый голос хозяина квартиры, но вскоре перестала понимать смысл сказанного. Ее мысли блуждали где-то далеко, и ей совершенно не хотелось думать ни о театре, ни о репетициях. Околдованная французским вином и чарами собеседника, девушка чувствовала легкое головокружение и удивительное раскрепощение. Все происходящее казалось ей нереальным: эта странная квартира, удобный бархатный диван, приглушенный свет, теплые мужские руки, нежно сжимающие ее запястье, легкий запах дорогого одеколона от его чисто выбритого лица…