Вирус самоубийства - Ольга Игомонова Страница 28

— Конечно, нравится! Квартира просто замечательная! И столько места — делай, что хочешь, даже на мотоцикле можно ездить! А какие высокие потолки! И библиотека огромная: неудивительно, что вы столько всего знаете!

И вдруг ее разобрало почти детское любопытство:

— А можно посмотреть другие комнаты?

Игорь Борисович принял вычурную театральную позу, комично выпучил глаза и внезапно начал изъясняться со странным акцентом — видимо, цитируя реплики из какой-то пьесы:

— Желание королевы для меня закон. Но признаюсь, что я вынужден вас огорчить, моя королева. Ваше желание я могу выполнить только на сорок процентов. Именно столько процентов комнат готовы в данный момент распахнуть двери вашему королевскому высочеству. Ибо остальные шестьдесят процентов светлиц заперты на ключ, и запоры эти крепки. Но что вы хотите увидеть в этих покоях, моя королева?

Девушка поддержала игру:

— Все до последнего угла! Я никогда не видела дворцов с такой уникальной планировкой. К тому же мой интерес чисто профессиональный. Обещаю не быть слишком любопытной и не смотреть на то, что должно быть скрыто от посторонних глаз.

— А что, полагаете вы, может быть там скрыто от посторонних глаз? Уж не думаете ли вы, моя королева, что я являюсь членом тайного клуба «Синяя борода» и в запертых комнатах храню тела убиенных мною жен и любовниц?

— А разве вы храните их трупы в другом месте? Уж не в том ли замечательном холодильнике, который занимает половину королевской кухни?

— Ну что вы, королева! Обижаете! Даже такой гигантский холодильник, за который самураям было отдано почти полцарства и который теперь стоит на королевской кухне, не смог бы вместить всех убиенных мною верноподданных! К тому же вы забыли, что я убиваю не только женщин, но и мальчиков: это помогает мне вызывать демонов, которых немало в нашем королевстве! И для хранения всех этих тел даже тот огромный японский холодильник будет слишком мал!

— Тогда смею заметить, что за холодильник вы явно переплатили. Так что насчет ключа от запертых комнат?

Игорь Борисович упал на колени и притворно зарыдал, утирая фартуком воображаемые слезы:

— Моя повелительница, не вели казнить, вели миловать! Ключ от замков этих áнглицких оказался не простым, а золотым. И этот золотой ключик выкрал злой Карабас-Барабас и увез с собой в далекую Австралию — страну диких кенгуру и домашних работниц.

Антонина отвернулась, закрыла лицо руками и издала рыдающие звуки.

— Вы плачете, моя королева? Вы расстроены?

— Да, мой король, я ужасно расстроена. Мой придворный дизайнер интерьеров Антон Треф мог бы сделать редизайн этого дворца, но если ключ от комнат находится у Карабаса-Барабаса, то сделать это будет абсолютно невозможно.

— А если Карабас-Барабас его об этом попросит, когда снова вернется во дворец?

— Даже если он об этом попросит.

— А если он отдаст дизайнеру золотой ключик? Настоящий золотой ключик?

— Особенно если он предложит ему золотой ключик.

— Но почему, моя королева?

— Потому что дизайнер Антон Треф — положительный герой. А положительные герои никогда не работают с Карабасами-Барабасами.

Игорь Борисович вскочил с колен и объявил картавым громким голосом, но уже без акцента:

— Конец первого акта! Занавес!

Затем добавил извиняющимся, но все еще театральным тоном:

— В Эльсиноре забастовка королевских могильщиков, поэтому цветов для королевы сегодня не завезли, ни в букетах, ни в горшках. С горшками, впрочем, тоже напряженка: из всех горшков остался только один унитаз. Но я, моя королева, настоятельно не рекомендую Вам его нюхать, потому что королевская горничная уволилась еще на прошлой неделе.

* * *

Настроение у Антонины заметно улучшилось. Только сейчас она поняла, как не хватало ей в последние недели этой милой театральной болтовни! За время работы над спектаклем она успела привыкнуть к той странной манере, в которой общаются между собой актеры. Их речь постоянно перемежается замысловатыми шутками, непонятными для посторонних ушей, репликами из разных спектаклей и смешными оговорками, без которых не обходится ни одна роль и которые тут же становятся театральными легендами. Антонина уже знала, что в жизни актеры очень часто ведут себя точно так же, как на сцене: балагурят, кривляются и изображают каких-нибудь странных или комических персонажей. Но она не догадывалась, что порой эта игра заходит слишком далеко.

Игорю Борисовичу, похоже, тоже понравилось их импровизированное представление. Он снова крепко обнял Антонину, расцеловал и расплылся в улыбке:

— Ну что, Антон, здорово я тебя разыграл? А теперь признаюсь: в этих королевских хоромах я почти такой же гость, как и ты. Конечно, я не прочь иметь такое жилище, но, увы! К сожалению, эта квартира не моя. Простые российские режиссеры не могут позволить себе такой роскоши. Эта квартира принадлежит друзьям моего отца. Они москвичи, но почти все время работают за границей. Сейчас они в Австралии и в Москву приезжают только раз в году, в отпуск. Так что я с ними, можно сказать, по блату заключил обоюдовыгодный договор: пока они в отъезде, я живу в этой квартире, слежу, чтобы все здесь было в порядке, оплачиваю коммунальные услуги, сдуваю пылинки с их бесценной мебели и вообще веду себя прилично. Одним словом, пока их нет, я здесь играю роль простого дворецкого. Но когда они приезжают в Москву, я выметаюсь отсюда на все четыре стороны, куда глаза глядят, и оставляю квартиру в их полном распоряжении.

— А где же вы живете в это время? Другую квартиру снимаете?

— Да нет. Снимать квартиру на три — четыре недели нет смысла. Обычно я живу у друзей. Иногда, если повезет, этот период совпадает с гастролями. В крайнем случае, я могу даже переночевать в театре.

И добавил громким шепотом, прикрыв рот ладонью:

— Только никому не говори, это секрет!

— Разве в театре возможны какие-нибудь секреты?

— Не уверен. Но надеюсь, что иногда возможны.

— Я не знала, что у вас тоже нет жилья.

— Ну вот, загрустила! На самом деле все не так плохо. На время своего отъезда хозяева запирают на ключ три комнаты — видишь, на них сейфовые двери? Мне остаются только гостиная и спальня. Но это даже хорошо, уборки меньше. Зато я имею право пользоваться музыкальной аппаратурой, смотреть их плазму и читать любые книги. Вся остальная бытовая техника тоже в моем распоряжении, хотя мне она, в общем-то, ни к чему, я пользуюсь только стиральной машиной. У меня даже холодильник обычно стоит пустой. Но не сегодня — сегодня мы пируем!

Антонина облегченно выдохнула и улыбнулась:

— Да, розыгрыш получился отличный! Я ведь поверила каждому вашему слову! Я даже подумала, может, мне тоже надо было пойти в режиссеры? Тогда бы мне не пришлось ютиться на птичьих правах в студенческой общаге и давать взятки комендантше.