Вышибала - Александр Ли Страница 29

Эта дорога не окончится никогда. Несколько миль от города, и ты уже в чертовой глуши, машина подскакивает на ухабах, освещения – ноль. А этот толстяк сидит и курит какую-то мерзость, от которой постоянно тянет блевануть. Я еле сдерживаю себя, чтобы не выкинуть его на дорогу прямо тут, вместе с мерзким табаком и еще более поганой тайной.

К тайнам мне не привыкать. Официально я ведущий специалист в Клинике богоугодной хирургии, работающей под патронатом церкви Привилегированного Прощения. Мы делаем людей привлекательными, а значит – счастливыми, подтягиваем лица и отсасываем лишний жир женам боссов, помогаем их секретаршам избавиться от беременности, перетягиваем шкуру на лице тем, кого со старой рожей просто пришьют. Это днем.

По ночам нам приходится зашивать парням из синдиката колото-резаные раны на разных частях тела, реставрировать сломанные челюсти, спасать после огнестрелов разной степени тяжести. Город пороков – этим все сказано.

Я веду машину с максимальной осторожностью, хотя клиент орет под руку, чтобы я поспешил. Если бы я поддал газу, то тело на обочине так и осталось бы безымянным трупом, найденным копами несколькими днями спустя. Но я его замечаю и жму на тормоз. Машина останавливается, разбрызгивая грязь и комья земли.

Я подхожу к телу. В резком свете фар видно, что это девушка, совсем молодая. Навскидку ей лет восемнадцать, не больше двадцати. На роскошном когда-то вечернем платье пятна крови и грязи, на правом боку – явный огнестрел, большая кровопотеря.

Проверяю пульс – жива. Значит, надо срочно в клинику. Я накладываю повязку, чтобы хоть немного унять кровотечение, и заношу девушку в машину. Она не подает признаков жизни.

Зато фермер оживляется не на шутку. Пока я бинтую жертву нападения в машине, этот старый педофил закатывает истерику, орет на меня, что дело у него срочное. Мол, мы договорились и я взял задаток. Он называет меня грязным мексикашкой.

Этот его вонючий табак стал последней каплей. Я вырываю у него изо рта дымящуюся сигарету, бросаю ее наземь и тщательно раздавливаю ногой, пока она не превращается в пыль.

Потом я говорю медленно и отчетливо, так, чтобы он понял с первого раза:

– Если ты, ублюдок, еще раз откроешь рот – закурить там или рассказать мне, как я должен поступать с больными, – оставлю здесь. Будешь вести себя покладисто – довезу до города. Кивни, если согласен. И последнее. Я испанец, мои предки завоевали эту страну в те времена, когда твои трахали овец в своей доброй старой Англии. Советую тебе поступать так же. Тогда моя помощь никогда не понадобится никому из твоего семейства. Все понятно?

Он молча кивает.

У меня всегда с собой прекрасный аргумент для убеждения зарвавшихся клиентов. «Глок-17» – пистолет легкий, точный, работает без предохранителя.

Мы садимся и разворачиваемся. По дороге в город я лихорадочно обдумываю, что делать с моей находкой. В городскую больницу девушку везти нельзя. Врачи обязаны сообщать в полицию обо всех ранениях насильственного характера. Кто знает, что ей пришьют копы?!

Моя клиника – тоже не вариант. Некоторые наши санитары на подкормке у синдиката. Пока я не выясню, кому девушка в вечернем платье могла перейти дорогу, лучше, чтобы о ней никто не знал.

Я торможу на окраине, высаживаю фермера у дороги, бросаю ему под ноги его деньги, захлопываю дверцу и уезжаю. Вслед мне летят его вопли про «из-под земли достану и живьем закопаю». Ну-ну… Главное, орать он начал, когда я уже дал по газам. Трусливое дерьмо. Девочку жалко – с таким-то отцом. Но беременность – это не болезнь. Переживет.

Я смотрю в зеркальце на свою пассажирку. Она так и не пришла в себя, повязка набухла от крови. Плохо дело. Я гоню на полной скорости по ночному городу. Главное сейчас – не нарваться на полицейский патруль.

Я сворачиваю к южной окраине. Тут, среди респектабельных двухэтажных особняков, я купил себе дом несколько лет назад. Внешне ничего особенного – на первом этаже большая гостиная, отделанная деревом и камнем, она же столовая и кухня. На втором – спальни и кабинет с библиотекой.

Однако была у дома особенность, за которую я заплатил почти вдвое против стандартной цены. Мое жилище построено из камня, включая внутренние стены и перекрытия. Оно очень прочное, а главное – звуконепроницаемое.

Со стороны открытой террасы с креслом-качалкой – внутренний дворик с бассейном. Высокие акации по периметру закрывают его от любопытных глаз. Очень удобно, если надо прооперировать пациента на дому, что бывает, пусть и не особенно часто. Неподалеку от террасы – гараж.

Вход с террасы ведет не в спальню с веселыми занавесками, а в медицинскую палату. Из нее можно попасть в операционную. За еще одной неприметной дверью в палате скрывается лестница. По ней можно подняться на второй этаж и оказаться в одной из спален. Ничего особенного, но лишняя предосторожность никогда никому еще не мешала.

Я завожу машину в гараж и переношу свою находку прямо на операционный стол. Там первым делом ставлю ей кровоостанавливающую капельницу. Потом аккуратно срезаю платье и под мощным светом лампы оцениваю масштаб повреждений.

У моей новой пациентки идеальный скелет, она прекрасно сложена. Радует то, что кости не повреждены, ссадины и порезы по всему телу – не в счет. Похоже, она собиралась дорого продать свою жизнь, если бы не пистолет у одного из нападавших.

С огнестрелом все гораздо сложнее. При ранениях в живот никогда не знаешь, какой орган зацепило, насколько обильно внутреннее кровотечение. Так что я делаю пострадавшей несколько уколов и готовлюсь оперировать.