Жизнь бьет ключом - Марина Серова Страница 29

После праздничного Темпо-Рока мне показалось, что я снова попала в дом престарелых…

Дом престарелых.

Внезапная и быстрая мысль обожгла меня.

Ну конечно, сердито подумала я, как ты не поняла этого раньше?

Дом престарелых, глупая Таня. Голос, не поймешь чей. То ли мужской, то ли женский.

Тебе, Танечка, рыбку в пруду ловить, а не преступный элемент. Наивное дитя с распахнутыми глазами и то подозрительнее тебя.

Возле дома Эванса я попросила остановиться. Розалия удивленно приподняла брови, всем своим видом показывая, что она меня не понимает.

— Может быть, сначала отдохнем? — робко предложила она.

Я мрачно посмотрела на высокий дом, окруженный проклятыми рододендронами.

— Ладно, — согласилась я. — Сначала чашечка кофе, а потом сеансы спиритизма…

Мне надо было поговорить с магическими косточками. Только они пока могли подтвердить мои безумные по смелости догадки.

* * *

Билла не было дома. Уже начинало темнеть, и черные окна дома смотрели на нас настороженно. Розалия въехала в гараж и вышла из машины. Я вылезла за ней и стояла, вдыхая свежий вечерний воздух.

— Пойдем? — спросила Розалия, в нерешительности остановившись перед дверью.

Я ее поняла. Она боялась. После сегодняшней ужасной находки на ранчо Эвансов можно не доверять даже собственному дому.

— Пойдем, — согласилась я с ролью самой смелой Тани на свете и решительно открыла дверь.

Темнота смотрела на меня, пытаясь напугать. «Да фиг тебе», — беспечно улыбнулась я и нащупала рукой выключатель.

Яркий свет, вспыхнув, озарил спокойный дом.

— Роза, входи. Проверено — трупов нет, — мрачно пошутила я. И пожалела об этом. Бедная Розалия дернулась, всхлипнула и вдруг начала трястись.

— Боже мой, ну я и дура, — отругала я себя, втаскивая рыдающую Розалию в дом.

Я усадила ее в кресло и начала искать какой-нибудь транквилизатор. Оглянувшись на Розалию, я увидела, что она продолжает трястись, как одержимая пляской святого Витта, и при этом мрачно созерцает стену напротив.

— Ситуация, — пробормотала я, пытаясь найти в этой квартире хотя бы валерианку.

Не было ничего, кроме бренди. Я вспомнила, как Род поил меня этим напитком.

Видимо, здесь принято вместо транквилизаторов держать в доме спиртное, решила я. Воспоминание о Роде больно отозвалось в сердце. «Род, неужели это ты?»

Мне этого так не хотелось, что я была готова затрястись так же, как Розалия. Но кто бы, скажите, тогда нас успокаивал?

Подойдя к Розалии с рюмкой, наполненной золотистой жидкостью, я почти силой раздвинула ее зубы и влила бренди, чувствуя себя при этом растлительницей малолетних. Она вздрогнула, поморщилась, чуть не выплюнула мне все это в лицо, но — слава богу — на меня посмотрели ясные, начавшие видеть глаза. Значит, ее мозги проясняются, удовлетворенно подумала я.

— Что со мной было? — спросила она.

— Обычный остаточный рефлекс, — ответила я. — До тебя наконец дошло увиденное.

— А, понятно.

Она допила бренди залпом и посмотрела на меня уже совершенно спокойно.

— Ты думаешь, что это Род?

Я покачала головой.

— Ничего я не думаю, — хотя это было совсем не так.

Я просто боялась, что то, что я сейчас скажу, непонятным образом материализуется и окажется правдой. И тогда мне придется сдать симпатичного мне человека.

Но все указывало на него! Кроме голоса… И письма.

Впрочем, письмо он мог сделать себе сам. Чтобы отвести подозрения. И вообще, Таня, мало ли на свете негодяев с приятной внешностью?

Но он — не такой, упрямо спорила я со своим рассудком. Он совсем не такой!

* * *

Его телефон не отвечал. Я набирала номер снова и снова. Пришел Билл — посмотрел на нас и понял, что с нами произошла «story» на уровне триллера.

— Девочки, вы похожи на напуганных зайцев, — сообщил он нам.

Мы свирепо посмотрели на него, и он исчез.

— Пойду к нему, — вздохнула Розалия, — хотя знать, что он мотался по порочным женщинам, мне совсем неприятно.

— Ничего страшного, — меланхолично заметила я, — может быть, он тебя слишком любит, чтобы использовать так, как можно использовать их?

Она фыркнула и презрительно пробормотала, что это не оправдание.

— Сейчас устрою разборку с перестрелкой, — пообещала она.

— Только не кидайся ядерными бомбами, — попросила я.

Мои мысли были заняты другим. Поэтому на взволнованные голоса, плавно переходящие в нежное щебетание на странной смеси англо-русских словечек, я не обращала внимания.

Я опять потянулась к трубке и набрала его номер. Как влюбленная старшеклассница, усмехнулась я.

Телефон все еще не отвечал. Ладно, решила я, будем сочетать приятное с полезным.

Я достала мешочек. Кости высыпались на стол сами. Как будто долго ждали. Ждали, ждали — и дождались…

«21+33+5».

«Вы с недостаточным почтением относитесь к старшим по возрасту».

Интересно. К чему это они? По-моему, я еще никак к ним не относилась.

Чтобы прояснить ситуацию, я кинула кости сама. Еще разок.

«21+33+8».

«Если при разговоре с вами, оправдываясь, она скажет, что это всего лишь вымысел, — не верьте! Это самый настоящий замысел».

Опять не очень понятно. Кажется, кто-то из нас устал. То ли я, то ли мои магические подружки. В конце концов, бог любит троицу.

И я кинула их опять, несмотря на то что мои глаза слипались, а тело налилось свинцом. Усталость сказывалась на моих движениях — они стали замедленными. Кости тоже отчего-то медленно покатились, как будто им передалось мое полусонное состояние, и остановились.

Почему-то мне вспомнилось, что недавно они говорили мне, что появятся мои старые враги. Лену Короткову нельзя было отнести к числу моих друзей. Насколько мне известно, под ее доброжелательной миной таилась ненависть ко мне, как к возможной сопернице. И она не упускала случая поведать общим знакомым про меня всякие гадости. И ведь она появилась! Значит, надо прислушиваться к тому, что мне говорят.

Пока я не могу это осмыслить — мой мозг слишком устал. Но потом…

Я взглянула на остановившиеся косточки.

«27+4+23».

«Только женщинам простительны слабости, свойственные любви, ибо ей одной они обязаны своей властью».

— Ничего не понимаю, — честно призналась я. — Но подумаю и постараюсь понять.