Кровь на палубе - Иван Любенко Страница 29

Успокаивало то, что главным предстоящим экзаменом должна была стать арифметика, а к этому предмету он питал самые нежные чувства еще с начальной школы. Спасибо нанятому в свое время ментору – студенту Караваеву, привившему дворянскому отпрыску уважение к любимой науке Архимеда. Так что ситуация с поступлением не была совсем уж безысходной.

О том, что он поступит, Харитон понял, когда за несколько кварталов до института на маковке старой церкви увидел голубку. Сие предзнаменование – к нежданной радости. Примета не обманула. И уже через несколько часов из трехэтажного здания, украшенного четырьмя колоннами, вышел новоявленный столичный студент. А дальше юношу закружило, понесло в круговороте студенческой жизни: пьяный и разгульный Татьянин день, случайные встречи с опытными хористками и тридцатилетней вдовушкой-суфражисткой, от которой потом не знал куда деться; увлечение левыми буржуазными идеями, студенческие демонстрации, полицейский участок и угроза отчисления; тяжелый разговор с отцом и обещание обязательно окончить институт.

Следствие в отношении его сокурсников еще не закончилось, но благодаря старому приятелю батюшки, служившему в доме № 16 по Набережной реки Фонтанки [11], о причастности студента Свирского Харитона Львовича к антигосударственным выступлениям удалось забыть. Но, как сказал старый полициант, надобно взять отпрыску билет на пароход и послать вояжировать. И чем дальше – тем лучше, а вернее всего – за границу. А если вновь назначенный судебный следователь вдруг начнет его разыскивать, то ответ должен быть простой: мол, обязательств никаких по поводу явки сын не давал и, как будущий строитель, уехал знакомиться с архитектурой Востока. А ввиду того что до окончания дознания осталось не больше десяти дней, дело в суд уйдет уже без упоминания о нем, поскольку материал на Свирского не собран. А там и без него виновных предостаточно. Благо показаний на Харитона к тому времени уже не имелось.

Вот и мотало теперь студента по волнам вместе со старым и преданным слугою. На сердце было неспокойно, а на душе – муторно. Да еще эта публика, спешившая пожуировать жизнью – ни одного светлого лица: самодовольный господин европейского вида с вечно задумчивым лицом и неизменной коробочкой монпансье; его жена – миловидная, но уже не молодая особа, привыкшая к роскоши и достатку. А как брезгливо она смотрит на нижнюю палубу! Ну, как же! Там ведь простой народ… От него не пахнет ни брокаровской «Сиренью», ни даже дешевым флердоранжем. Забыли, господа, чей хлебушек едите!.. И вдруг на палубе появилась она – фея, богиня, мираж… Увидев ее, он зажмурился и тряхнул головой, думая, что прекрасный лик исчезнет. Красавица это заметила и, слегка изломав в улыбке линию чувственных губ, еще пристальней всмотрелось в его лицо. И тут же он встретился с тяжелым, как кузнечный молот, взглядом ее благоверного. Да, такой субъект ни перед чем не остановится… Но Господь смилостивился, и они оказались за одним столом. И тогда он решил попытать счастья и, увидев ее одну, стал читать стихи новомодного поэта. Как бы удивительно это ни звучало, но она оказалась полностью в его объятиях! Елена была прекрасна и… доступна! О боже! Харитон просто не мог поверить в случившееся! Это все равно что поймать Жар-птицу или разбудить нежным прикосновением губ Спящую красавицу – сказка, да и только! Воистину – за эти минуты можно было душу отдать нечистому! Но когда счастливые мгновенья прошли, она стала торопливо одеваться и испуганной пташкой вылетела из его каюты, успев бросить напоследок горькую фразу: «Никогда не вспоминайте об этом и больше ко мне не подходите». Дверь закрылась, и он остался один. Радость сменилась недоумением, недоумение – горечью. Второпях он криво застегнул жакет и, не зная, что предпринять, поплелся на палубу. А там царила полная идиллия: ее муж все еще продолжал играть в шахматы, а Елена как ни в чем не бывало совсем по-детски радовалась дельфинам, сопровождающим пароход. Прошел день. Но ничего не изменилось – она избегала его, а он поедал ее умоляющим взглядом. От безответной любви Харитон ослаб и походил на муху, попавшую между стеклами. Он как будто не заметил случившегося накануне убийства.