В Париж на выходные - Сергей Васильевич Костин Страница 29

— Вы скоро рассчитываете вернуться? — спросил он, распахивая дверь передо мной.

— Не знаю, как получится.

Это прозвучало сухо — парень, наверное, просто хотел понимать, стоит ли ему снова укладываться спать. Но почему я должен перед ним отчитываться?

— Всего хорошего!

Слово «месье» он не говорил принципиально. Наверное, недавно из своей Кабилии.

— Спокойной ночи!

Я направился вверх по улице, прошел мимо открытой всю ночь арабской бакалейной, того самого ADC, из которого негромко доносилась андалузская музыка, и выбрался на угол авеню Карно. Вокруг было пустынно — только слева от меня, у отеля «Белфаст», какие-то люди с чемоданами загружались в такси. На стоянке напротив стояли две свободные машины. Я не стал подниматься к «зебре», а пересек авеню прямо перед собой — это позволило мне, не вызывая подозрений, посмотреть налево и направо и убедиться, что хвоста за мной нет. По правой стороне я дошел до первого такси и плюхнулся на заднее сидение.

— Здравствуйте! На Северный вокзал, пожалуйста.

Мне нужно было на Восточный вокзал, но Северный находился совсем рядом.

— Здравствуйте, месье! Севелный вокзал, Севелный вокзал.

Раньше большинство таксистов в Париже были арабы — теперь это китайцы.

Но дело свое парень знал: он не поехал через Елисейские Поля, на которых самые пробки — с полуночи до трех ночи. Он тут же развернул свое «пежо» и зашуршал мимо двух рядов плотно припаркованных машин по улице генерала Ланрезака, направляясь к авеню Мак-Магона. Проезжая мимо «Бальмораля», я мысленно попрощался с Метеком, скорее всего, до утра.

Машина бесшумно скользила по улицам. Париж не спит кварталами, большая часть города подтверждает правило «нет туристов — нет и народа». По таким районам мы сейчас и ехали — 17-й округ, потом 9-й. С водителем связался по рации коллега, и теперь они оживленно тарахтели по-китайски. Как ни странно, в отличие от черных и арабов, среди которых много безработных, бедных и, соответственно, уличной шпаны, к китайцам французы относятся достаточно терпимо. Они, по крайней мере, здесь все при деле, все трудяги, а разборки происходят внутри колонии. Во всяком случае, пока — в Штатах тоже было так долгое время, но потом китайцам стало тесно.

Эти размышления не мешали мне поглядывать по сторонам. Сомнений не было — за мной никто не следил. Скорее всего, в моих вещах всё-таки шарила горничная.

Площадь перед Северным вокзалом была ярко освещена, но и там народу было немного. Я взглянул на часы — у меня в запасе было еще двадцать минут. Я расплатился с таксистом и вышел на тротуар.

У меня один большой недостаток — я не курю. Другой бы человек моей профессии сейчас набил бы не спеша трубочку и постоял бы здесь, наслаждаясь прохладой и свежим воздухом. Напротив, человек с сумкой через плечо, но не курящий, застрявший посреди тротуара в ночном городе, смотрится странно.

Я всё же постоял так минуту. Ехавший за нами несколько кварталов темный «ситроэн», как сейчас стало понятно, синий, высадил у вокзала двух молоденьких очкастеньких японочек с разноцветными рюкзаками и укатил. Я поправил ремень сумки на плече и двинулся к Восточному вокзалу.

От одного вокзала до другого от силы пять минут ходьбы. До встречи с Николаем оставалась еще четверть часа. Я вошел в бистро, в котором была назначена встреча, устроился у окна и заказал двойной эспрессо. Я не гадал по поводу того, зачем меня подняли посреди ночи. Меня занимал только Метек — я боялся его упустить.

В появившемся на тротуаре прохожем я узнал Николая — он, видимо, припарковался, не доезжая до вокзала. К себе домой он явно успел наведаться — на нем теперь была тенниска в белую и синюю полоску, как у яхтсмена. Он тоже увидел меня в освещенном окне и вошел в бистро. Вопреки правилам конспирации, согласно которым он должен был бы сесть в противоположном углу, чтобы я убедился, что хвоста за ним нет, он тут же подошел ко мне и негромко сказал по-французски:

— Поехали, это срочно!

Я посмотрел на чек, принесенный вместе с моим заказом, выложил на него столбик мелочи и, не допив кофе, вышел за ним.

Мой связной быстро шел по пустынной улице метрах в десяти от меня. Так непривычно слышать звук шагов в центре города! Николай свернул за угол на бульвар де Мажанта, щелкнул сигнализацией, открыл дверцу своей «рено-меган» и бухнулся на место водителя. Я поставил ногу на бампер, завязывая несуществующий шнурок — вокруг не было ни души. Я открыл дверцу, перебросил назад валяющуюся на сиденье пассажира легкую ветровку и тоже уселся в машину. Зажужжал стартер, схватился двигатель, и мы рванулись с места. Николай сделал погромче радио — он слушал «Ностальжи» — и сказал:

— Похоже, нашего друга прикончили в «Клюни». Деталей не знаю. Ты же можешь вернуться туда ночевать? Узнай, что сумеешь!

— Ты мог намекнуть мне по телефону, я бы поехал прямо туда.

Николай пожал плечами: указания старших товарищей не обсуждаются. Потом посмотрел на меня и хихикнул:

— Кстати, там любят только клиентов с бритым лицом.

Голову он не терял. Я откинул шторку перед своим сиденьем — зеркальце там было — и аккуратно оторвал усы и брови. Ото всех этих манипуляций они уже начали терять вид. Надеюсь, я вскоре смогу их выбросить.

Николай ехал быстро. Мы проскочили остров Ситэ, свернули правее перед фонтаном — по бульвару Сен-Мишель движение встречное — и остановились на углу улицы Сент-Андрэ-дез-Ар. Я приехал.

— Свяжись со мной, когда получится, — попросил Николай.

— Скорее всего, уже утром.

Он кивнул.

Я обогнул въезд в подземный паркинг и пустынным проулком вышел на Сен-Мишель. Перед моей гостиницей стояли с включенными маячками полицейская машина и скорая помощь.

Сталкиваться с полицией мне совершенно не хотелось. Но, с другой стороны, в момент убийства меня в отеле не было — портье может это подтвердить. И как свидетель я никакой ценности не представлял — в худшем случае меня попросят показать паспорт. А вот услышать какую-то ценную наводку я и вправду мог.

Я толкнул стеклянную дверь и по винтовой лестнице поднялся на второй этаж. Тело, помещенное в пластмассовый чехол и пристегнутое ремнями к носилкам, лежало слева от стойки портье, в холле, где, похоже, по утрам постояльцы пили кофе. Сейчас там толкалось человек шесть — полицейские, санитары в форме, снимающий отпечатки пальцев эксперт в штатском, фотограф с «кэноном» и тот же негр-портье. Один из полицейских — молодой коротко стриженый парень в кепи — без особого интереса посмотрел на меня.

— Что случилось? — спросил я у портье.

— Сердечный приступ, — торопливо ответил негр. Он явно хотел, чтобы всё это поскорее вошло в норму. — 401-й?

— Да, 401-й.

Портье протянул мне ключ.

Полицейский подошел ко мне и отдал честь.