Марш обреченных - Владимир Свержин Страница 29

Зал переливался огнями. Казалось, что световые пятна в ужасе мечутся по нему, распуганные громыхающим результатом работы группы, беснующейся на сцене. Язык не поворачивается назвать эти результаты музыкой.

— Отчего вы не танцуете? — голос Мисс зрительских симпатий прозвучал совсем рядом, выводя меня из состояния задумчивости. Наталья Воронец, сменившая древнерусский наряд на вечернее платье, внезапно превратилась из сказочной царевны в обыкновенную, хотя и сказочно красивую девушку. И теперь она хотела танцевать, что было вполне естественно. И шум, создаваемый музыкантами, похоже ей ничуть не мешал. Скорее напротив. Что ж, каждому времени свои мотивы.

— Жду, пока кончится гроза, — развел руками я.

— Вам не нравиться? — ресницы красавицы вспыхнули, словно испуганные бабочки.

— Обстановка — нет. Вы — да.

Наградой мне послужила улыбка, которую, если бы конечно такое было возможно, я бы с радостью носил на груди, как почетнейший из орденов.

— Льстец!

— Напротив, сейчас я как никогда жалею, что Господь не наделил меня даром говорить комплименты.

— Зато он наделил вас многими другими дарами. Аня много рассказывала о вас. Судя по её словам, вы чуть не былинный богатырь.

— Ну, это — поэтическое преувеличение. Обычный солдафон.

— Не скромничайте. — Она понизила голос и заговорила театральным шепотом. — Мне многое о вас известно. Вы странствуете по свету и совершаете подвиги, как и подобает настоящему витязю. Вы расскажете мне о своих похождениях?

Похождениях?! Я усмехаюсь про себя. Не много-то Птаха могла про меня рассказать. История с арбатским мордобоем, туманные намеки на загранкомандировки к диким туземцам? Вот, пожалуй, и все. Впрочем, при желании и это можно расписать а-ля Александр Дюма На самом деле, все мои «подвиги», как и «подвиги» моих соратников, совершались в честь дамы крайне сомнительной прекрасности, имя которой — Высокая Политика. Все они были ярким образчиком изощренного коварства и вероломства и, в отличии от подвигов древнего рыцарства, скорее всего никогда не дождутся своих труверов [20]. Оно и к лучшему.

— Нет, — я отрицательно качаю головой.

Царевна, похоже, ошарашена. Она никак не ожидала отказа.

— Государственная тайна? — с усмешкой произносит красавица.

— Где-то так.

Пауза. Музыканты устало замолкают. Крики и восторженный свист. Может, и наоборот. Все в порядке! Лабухи утирают взопревшие лбы и вновь готовы услаждать слух публики забавными мотивами кузнечного производства.

— Хорошо, — смиряется Наташа. — Хотите оставаться мистером Икс, оставайтесь, пожалуйста. Но когда сменится музыка, обещайте пригласить меня на медленный танец.

— Непременно. На второй. Первый по справедливости принадлежит вашей подруге.

— Невыносим! — печально констатирует она и гордо удаляется, позволяя мне вдосталь любоваться её великолепной косой.

Но вот и медленный танец. Блики перестают метаться по залу, музыка становится негромкой и томной, как взгляд Ромео. Оказывается, ребята действительно владеют инструментами. Мелочь, а приятно. Тонкие руки Птахи лежат у меня на плечах. Слово «биоэнергетика» нынче стало выходить из моды, но через пиджак и рубашку я чувствую энергию, исходящую от её рук. От этого становиться жарко и сердце начинает биться учащенно. С чего бы, господин майор, с чего бы?

Она прижалась ко мне вплотную и под тонкой материей блузки я явственно ощущаю её тело. Оно горячо так, что кажется может обжечь. И уж если на ладони, то душу точно. Господи, о чем бы думал, создавая женщин такими прекрасными? Неужели ты всерьез предполагал, что отдавая должное твоему искусству, мы не будем грешить?

— Чем ты так рассердил Наташку? — положив голову мне на плечо, шепчет Птаха. — Она так рассержена, что кажется влюбленной по уши.

— Шутить изволите?

— Какие уж тут шутки! Я её пятый год знаю — такой не видела.

— Птаха, ты провокатор, — на ухо произношу я, попутно прикусывая губами розовую мочку, украшенную переливистой сережкой.

— А ты не знал?! — улыбается она.

Удивительная женщина! Ей бы достойную школу и когда-нибудь я бы стал рассказывать внукам, что во времена отдаленные был удостоен чести зваться возлюбленным Мата Хари [21]наших дней. Впрочем, до внуков ещё дожить надо. Так что, пока что время есть.

— Послушай, — нежно шепчу я, так словно повествую своей даме о пылкой страсти. — Что это за тип трется возле вашего президента?

— С залысинами?

Я чуть заметно киваю.

— Это Федор Федорович Калашников. Числится ведущим специалистом экспертного отдела. На деле — правая рука шефа.

Ведущий специалист. Это уж точно. Прекрасное прикрытие. Человек без определенных занятий. Если, конечно, смотреть со стороны и не знать куда смотреть.

— Откуда взялся не знаешь?

— Обижаешь, гражданин начальник! Бывший гэбэшник. Диссидентолов.

Фух! Полегчало! Камень с плеч! Диссидентолов. Это хорошо. Это прекрасно. Из всех щупалец кэгэбэшного спрута — это самое безобидное. Дальше, разве что первые отделы.

От того ли, что в Советском Союзе борцов с режимом было ещё меньше, чем секса, а редкие, попадавшиеся на одной шестой части суши особи можно было сосчитать по пальцам и бережно занести в Красную книгу. От того ли, что здоровое чувство голода толкало сотрудников этого ведомства на постоянные провокации и собственноручное плетение гнезд инакомыслия, ибо на одного настоящего матерого диссидента, типа академика Сахарова или генерала Григоренко, приходилось офицеров КГБ больше, чем охранников на какого-нибудь латиноамериканского президента, а может из-за того, что кроме нелепых самосожжений, пустых протестов и глупых голодовок от подопечных более никаких активных действий не ожидалось — работники здесь подобрались к оперативной работе малопригодные. Чиновники.

Конечно, случались исключения, но обычно люди талантливые пытались перевестись в другие главки. «Государственная тайная полиция» даже в самом Комбинате Глубинного Бурения особым почетом не пользовалась.

На моем запястье чуть слышно запикали часы. Я поднес циферблат к глазам. На нем красным огоньком мигала лампочка поисковика. Это означало, что вызванный мной на подмогу капитан Насурутдинов находится на дистанции двух километров от меня. Скоро мигание сменится постоянным светом и это будет означать, что пора выходить из здания.