Скальпель - Вячеслав Воронов Страница 28

Наутро, когда я проснулся и некоторое время пролежал, глядя в потолок, мне пришла мысль, не сошел ли я с ума. Это меня даже развеселило, и я тотчас подумал, что все это ерунда, хотя знал, что большинство психов уверены в своей нормальности. Пьянки, после которых я мало что помнил, шокирующие происшествия последних дней — все это зарождало во мне ростки недоверия к собственной способности адекватно воспринимать реальность. «Вот ведь подстроил, сука!» — подумал я про того демона, манипулировавшего моей жизнью. Злоба затопила меня настолько, что я вцепился зубами в край одеяла и стал с рычанием мотать головой, словно взбешённый пёс, рвущий шкуру противника. Вслед за вспышкой злобы пришло бессилие, штормовой волной накатило отчаяние. Я не видел выхода, ничего сделать нельзя; весь мир сговорился и ополчился против меня.

Теперь я не мог доверять даже Сереге, хотя, как и прежде, буду жать ему руку при встрече, как ни в чём ни бывало разговаривать, и принимать от него участие и помощь. Кто взял палец? Если Серега, то я уже и не знал, как поступать. Я старался вспомнить, воссоздав поминутно вчерашний вечер, когда он мог это сделать. Может, и были мгновения, когда он оставался на кухне один, но все равно это выглядело нереально. Все перемешалось у меня в голове, как компоненты раствора в бетономешалке. Возможно, Серега один из них. Несмотря на это это, я не хотел участвовать в этой игре в одиночку. Хотя с Серегой я решил держать ухо востро и действовать по обстоятельствам.

Новый день, четвертый из выделенных мне шести, задавался таким же жарким, как и предыдущие три недели. Казалось, ничего не изменится в этом мире до скончания веков. У меня едва хватило душевных сил уделить внимание собственному здоровью — плеснуть на синяки холодной водой, смазать ссадину на голове йодом. Проделывая это, я чувствовал раздражение, словно с жестокого похмелья.

В десятом часу утра мы с Сергеем с пачкой листовок стояли у входа в «Посейдон». Пачка выглядела жалким образом, и если бы явились бандиты с проверкой, мы вполне могли закончить день в реанимации. Серега, как всегда, держался бодро. Припухшая переносица его посинела, казалось, еще больше, под глазами были хорошо заметные, неизменные в последнее время мешки. Не слишком презентабельный вид, тем не менее, не мешал ему безо всякого смущения приставать к прохожим, навязывать листовки, красочно расписывая все прелести магазина «Посейдон».

Я с хмурым лицом подходил к людям и молча протягивал им продукт приказавшего долго жить принтера. Лишь когда бумажек оставалось несколько штук, я с трудом заставил себя произносить пару слов.

В очередной прохожей, бодро шагавшей по тротуару, я вдруг узнал знакомую, Светку. Светка была в облегающих черных джинсах и белой футболке с довольно низким вырезом на груди. Флюиды чувственности исходили от нее, как аромат от цветущих лилий.

— Боже, что это с вашими лицами?! — всплеснула она руками.

— Ерунда, бандитская пуля, — бодро заявил Серега.

— Ничего себе пуля! Целый снаряд! Что это вы — бумажки раздаете? — спросила она.

— Как видишь! Налаживаем сбыт электроники.

— Ага, это как раз то, что нужно. Я телевизор хотела посмотреть.

— О-о, телевизоров у нас хоть завались. Иди, выбирай! — вальяжно, словно магазин был его собственностью, предложил Серега.

— Да уж, выбирай. Пока только посмотрю. Муж не слишком колется на телевизор. Вбил себе в голову, что там один бред показывают, и твердит, что старым обойдется.

— А со старого, че, пыль сыпется?

— Нет пока, но скоро посыпется.

— Это Иван, что ли? — спросил я.

— Он самый.

— Мы его быстро уламаем! Заходи, выбирай! Сегодня и привезем, — убеждал Серега.

— Нет, сегодня не получится. Только появился свет в окошке, так на тебе…

— Стряслось что?

— Вот именно, что стряслось. Бабушка умерла.

— У Ивана бабушка была жива? — удивился Серега.

— У Ивана еще и прабабушка могла быть жива. В их роду много долгожителей.