Фестиваль для южного города - Чингиз Абдуллаев Страница 28

Слейтер молчал, раздавленный словами Дронго.

– Давайте прекратим эту ненужную дискуссию, – предложилХитченс, – все это дела давно минувших дней. Принцесса умерла вавтомобильной катастрофе, и мы обязаны придерживаться версии, которуюподтвердил Высокий Королевский суд. Никаких других версий просто не существует.Все это домыслы. А переход в католическую религию Тони Блэра его личное дело.

– Я только излагал факты, – заметил Дронго, – иваше дело принимать их или не принимать.

– Они беседуют уже двадцать минут, – взглянул на часыСлейтер, – может, нам стоит его поторопить.

– Он просил полчаса, – напомнил Хитченс, – давайтенемного подождем.

Он подошел к двери. Прислушался. Если стоять у двери, томожно было услышать голоса говоривших. Точнее, обрывки фраз. Хитченсудовлетворенно кивнул.

– Они еще разговаривают.

– Надеюсь, на сегодня вы закончили все интервью? –поинтересовался Слейтер.

– Вечером состоится еще одно, – напомнилХитченс, – но я полагаю, что оно не будет угрожать жизни нашего режиссера.И на этот раз он наверняка закроет дверь с другой стороны.

– Понятно, – недовольно заметил Слейтер, – этобоснийская журналистка. Напрасно вы согласились на их встречу. Она настоящаяавантюристка, хотя и сотрудничает с рядом наших газет и журналов. Но только вкачестве внештатного корреспондента.

– Она красивая женщина, – вставил Дронго, – аМовсани, судя по всему, не равнодушен к женской красоте.

– Пусть вернется в Лондон и волочится за всеми женщинами,сколько там есть, – предложил Слейтер, – а здесь ему нужно бытьосторожнее. Я по-прежнему не верю в нападавшего одиночку. Слишком многоинтересов переплелось в этом городе.

– Вы странный человек, мистер Слейтер, – добродушнозаметил Дронго. – Когда дело касается американцев или азербайджанцев, выготовы поверить в любую «теорию заговоров». А когда речь заходит об очевидныхфактах в отношении вашей страны и ваших спецслужб, вы отказываетесь верить дажеочевидному. Нельзя так избирательно подходить к фактам.

– Когда в нашей стране была демократия, здесь еще ходили вшкурах убитых медведей, а Америка еще не была открыта, – напомнил Слейтер.

– Насчет Америки верно. Хотя цивилизации майя или инков,которые там были, достигли в своем развитии очень большого прогресса. Насчетмедвежьих шкур – неправда. Когда здесь уже творил величайший поэт НизамиГянджеви, Англию завоевывал Вильгельм Завоеватель. Да и сама Хартия вольностейбыла принята королем под сильным нажимом всевластных баронов. Насчет парламентавсе правильно, но у каждой страны свой путь развития.

– Я не хотел никого обидеть, – примирительно сказалСлейтер, – просто желал подчеркнуть незыблемость наших демократическихинститутов и традиций. Возможно, я не совсем точно выразился.

– Уже половина четвертого. – Хитченс подошел к дверям иосторожно постучал.

– Войдите! – крикнул Мовсани.

Хитченс вошел первым. За ним следом вошли Дронго и Слейтер.Мовсани стоял на пороге, пожимая руку Питеру Зегеру. Он улыбался на прощание.Немецкий журналист вышел из номера, и Мовсани обернулся к ним.

– Кажется, мои интервью уже закончились, – веселосказал он. – Этот немецкий журналист более приятный человек, чемпредыдущий местный тип, который меня буквально извел своими вопросами. Когда мыедем на открытие фестиваля?

– Прямо сейчас, – Хитченс взглянул на часы.

– Я иду переодеваться, – согласился Мовсани, поспешноуходя в другую комнату.

– Вы поедете с нами? – спросил Хитченс у Дронго.

– Нет. Я появлюсь там немного позже. Надеюсь, что ничегоплохого с вами не случится. С вами поедут сразу две машины охраны. Да и там будетмного сотрудников полиции и службы безопасности.

– А банкет? – напомнил Хитченс. – Насколько японял, это будет самое неприятное время в нашей поездке. В зале будутодновременно находиться делегации всех стран, в том числе американцы,израильтяне и иранцы.

– Верно, – согласился Дронго. – У меня к вамтолько один вопрос. Кого вы больше боитесь? Своих союзников американцев илисвоих скрытых противников иранцев? А может, нужно больше всего опасатьсяизраильской разведки?

Хитченс взглянул на Слейтера. Тот молчал, не отвечая навопрос.

– Мы опасаемся любого развития ситуации, – честноответил Хитченс, – любого, господин Дронго.