Семейное дело - Рекс Стаут Страница 28

Вульф погрозил Вилару пальцем. Опять регресс. Уотергейт по-настоящему подорвал его самоконтроль.

– Я вам ничего не навязываю, мистер Вилар. Ищу лишь удовлетворения своему самолюбию. Харви Бассетт хотел от вас услышать, что Ричард Никсон затруднил продажу ваших услуг. А быть может, он ее фактически значительно облегчил?

Вилар медленно, не торопясь, поднялся и сверху посмотрел на Вульфа. Взгляд сверху как бы дает человеку определенное преимущество над сидящим.

– Ну что ж, – проговорил Вилар. – Я все-таки пойду к окружному прокурору.

– Сомневаюсь, – заметил Вульф. – Каковы шансы, Арчи?

Приняв задумчивый вид и выпятив губы, я после некоторого размышления ответил:

– Четыре против одного.

– А я ставлю даже пять против одного, – сказал Вульф, обращаясь к Вилару. – Сто долларов против двадцати, что вы не пойдете.

Тот повернулся и торжественной поступью направился к выходу. Говоря о «торжественной поступи», я конечно же преувеличил. Походка подобного рода требует широких размеренных шагов, а ноги Вилара были для этого слишком коротки. Я последовал за ним, намереваясь попросить увеличить мое жалованье с трех до четырех тысяч в месяц, но потом решил, что момент для этого не совсем удачный. Вернувшись в кабинет, я сказал Вульфу:

– В действительности можно ставить десять против одного. Он принадлежит к типу людей, которые сперва поднимают все паруса, а потом начинают дуть, стараясь создать собственный ветер.

– Кто написал или сказал эти слова? – прищурился Вульф.

– Их сказал я. На днях я перелистывал книгу, которую вы купили. «Южное плавание», сочинение какою-то адмирала. Чувствую себя истинным мореплавателем. Считаете Вилара убийцей?

– Нет, не считаю. Он вполне мог убить Бассетта, но не Пьера. Не стал бы рисковать, приобретая бомбу. Ведь он специалист по безопасности. Черт возьми! Сомневаюсь, чтобы кто-то из них пошел на подобный риск. Все они приучены соблюдать осторожность. Ты согласен?

– Не совсем. Один из них, возможно, знал, где можно ее приобрести, ничем не рискуя, а Айго, вероятно, вполне способен изготовить бомбу самостоятельно.

– Он, безусловно, весьма опасный субъект. Меня всегда пугали ученые-физики, изобретающие новые способы уничтожать людей. Есть что-нибудь от Сола, Фреда и Орри?

– Ничего интересного, за что можно было бы ухватиться. У Орри в ресторане «Рустерман» – ни малейшего проблеска. По словам Сола, Джадд настолько чист, неподкупен и всеми обожаем, что ему, видимо, скоро воздвигнут памятник. Как утверждает Фред, все отзываются о Виларе только положительно, но у него сложилось мнение, что после хорошей выпивки они заговорят по-другому. Акер…

– Когда они позвонят в час дня, скажи им: пусть явятся сюда в шесть часов вечера.

– Уже сказал. Они пока не отрабатывают свои деньги и в полной мере это осознают. Акерман звонил из Вашингтона и предупредил, что, быть может, все наши разговоры тайно записываются на пленку. Чек на вашем столе призван восполнить запасы наличности, которая быстро тает. Свое письмо о новой орхидее Хьюитт отправил еще в прошлую субботу. Оно шло шесть дней от Лонг-Айленда до Манхэттена. Эти сорок две мили я одолел бы пешком в один день.

Просмотрев почту, Вульф поднялся и отправился в кухню. На обед предполагались свиные ребрышки под соусом, в который входят красное вино и восемь различных приправ и специй, и он хотел убедиться, что Фриц не поскупился на чеснок. Относительно этой овощной культуры их мнения резко расходятся. Черногорец противостоит швейцарцу.

Как правило, в своих повествованиях я стараюсь не касаться личных проблем, но раз я, как вам известно, вышел на Бенджамина Айго через Лили Роуэн, я не нарушу этого правила, если скажу, что до обеда дважды безуспешно звонил ей. Мне хотелось сообщить Лили о том, что я виделся с Айго и что встреча дала результаты. После того как мы разделались с ребрышками и ответили на письма, я сходил в банк и получил деньги по чеку, а Вульф отправился в оранжерею на свидание со своими любимыми орхидеями. Затем я снова позвонил Лили, информировал ее о том, что все еще нахожусь на свободе и, вероятно, смогу провести с ней выходные дни, если, конечно, по-прежнему – желанный гость.

– Мне кажется, я в состоянии вытерпеть твое присутствие в течение часа, а там посмотрим, – заявила Лили Роуэн. – Во всяком случае, у меня возникло сильное желание повнимательнее взглянуть на тебя. Я совсем недавно обедала у Доры Бассетт, и она опять расспрашивала о тебе. Притом она ни разу тебя не видела. Быть может, ты обладаешь какой-то особой притягательной силой, которая действует на расстоянии, наподобие электронных устройств?

– Ничего похожего. И будь добра – никогда не упоминай в моем присутствии электронику. Меня от нее буквально тошнит. А теперь будь еще раз добра и скажи, что Дору во мне особенно интересовало?

– Не забивай себе голову несбыточными надеждами. Ничего личного. Она лишь спросила: встречалась ли я с тобой и удалось ли тебе установить, кто положил бомбу в карман пальто Пьера. Но, разумеется, она не называла его Пьером, а говорила: «тот человек» и «тот официант». Я же вправе называть его Пьером. Как ты знаешь, по-моему, он был лучшим официантом из всех, когда-либо обслуживавших меня. Он с первого раза запомнил, что мне нужно класть вилку справа от тарелки.

Рассказав обо всем этом, Лили Роуэн не задала ни одного вопроса, который начинался бы со слов «что» и «как», «почему» и «когда», хотя ей было доподлинно известно, что мы активно работаем по этому делу. Просто невероятно! Я бы купил для нее пьедестал, если бы был уверен, что она удержится там наверху. Однако я не сомневался – она непременно свалится или спрыгнет вниз на грешную землю.

Когда в шесть часов вечера Вульф вернулся из оранжереи, в кабинете уже находились наши помощники. Сол Пензер занял красное кожаное кресло, Фред и Орри расположились в желтых. Для разнообразия все, за исключением Вульфа, довольствовались коктейлем «Мартини». Фреду не особенно нравится вкус джина, но он решил не отставать от компании. Вульф должен был бы заказать пиво, однако этого не сделал. Плохой признак. Когда он отказывается от пива, готовьте плащ и галоши.

Некоторое время Вульф молча сидел и внимательно рассматривал собравшихся коллег.

– Абсолютно ничего? – спросил он наконец.

Они молча кивнули, а Сол добавил:

– Никогда еще так много людей не получали столь мизерные результаты. Вы и Арчи по крайней мере взглянули на шестерых подозреваемых.

– И ничего не заметили. Ничего мало-мальски существенного. А теперь вот что. В выходные дни всегда возникают дополнительные трудности, а потому пока тоже отдохните. Арчи здесь не будет. Продолжите работу в понедельник. Фред, ты возобновишь с мистером Виларом. Он чем-то обеспокоен, и, возможно, тебе удастся узнать – почему. Позвони в понедельник Арчи, как обычно. Орри, со сколькими людьми ты беседовал?

– Со всеми, за исключением троих, которые тогда отсутствовали. Один помощник официанта видел в понедельник в раздевалке незнакомого ему мужчину, но этот парень работает в ресторане всего одну неделю и не отличается чрезмерной сообразительностью. Кроме того, большинство из тех, с кем мне пришлось разговаривать, уклонялось от прямых ответов. Им известно, что я расследую убийство Пьера, и, подобно многим согражданам, они не желают оказаться втянутыми в судебный процесс, связанный с тяжким преступлением. Пожалуй, вам бы удалось что-то из них выудить, если бы вы сами поговорили с ними, однако я в этом не уверен. Мог бы доставить их сюда мелкими группами, если сочтете необходимым.