Жизнь и смерть в ее руках - Лариса Соболева Страница 27

– Но зачем? Объясни своей матери хоть раз в жизни.

– Мама, если со мной что-нибудь случится, акции будут твои, а после твоей смерти они полностью перейдут к Фросе по достижении ею совершеннолетия.

– А что с тобой может случиться? – насторожилась она.

– Вдруг я стану инвалидом? – нашелся он.

– Не лги! Это все из-за завода, да?

– Из-за Галки. У меня сложная ситуация, я должен обезопасить людей и не допустить ее вмешательства в дела завода. Если на меня с неба свалится метеорит, то даже завещанные тебе акции, вернее, часть их, должны отойти Фросе, а Галка как законный представитель будет распоряжаться ее законным имуществом. При таком раскладе, боюсь, Фрося денег не увидит. Да и Галка должна узнать цену копейкам, научиться их зарабатывать. Это не месть, я не хочу, чтобы из-за дурости моей бывшей жены моя дочь пострадала.

– Пашенька, если так плохо обстоят дела, не разумнее ли уехать… в Англию, например. Там как с Дона – выдачи нет.

– Я не преступник, чтобы скрываться. У меня полно планов: надеюсь прожить долго, отстоять завод. Кстати, мне нравится одна женщина, я собираюсь отбить ее у мужа.

– Ну, раз отбить собрался, то я за тебя спокойна.

– У меня есть просьба. Нет, приказ. В ближайшие дни соберись, забери Фросю и поезжай куда-нибудь отдохнуть. Надолго. И запомни: телевизор не смотри, газеты не читай. Что бы ни услышала обо мне, не верь. Поняла? Повтори.

– Отдыхать, не смотреть, не читать.

– Не верить – главное. Запомни: не верь. Да, еще… Вдруг мои планы рухнут, во всем полагаться на Клима. Ну что, поехали?

– Я ничего не поняла, но сделаю, как ты требуешь, – собираясь, говорила она. – Тем более мне одна гадалка нагадала, что ты взлетишь высоко.

«Лишь бы не на небеса», – подумал он.

В машине мама познакомилась с Маликой и, когда поехали, указала глазами на нее, дескать, это та женщина, которую ты хочешь отбить? Князев не ответил, но по его хитрющей улыбке она поняла, что угадала. Подумав, мать положила ладонь на его руку и сказала:

– У тебя получится.

Князев обнял ее за плечи. Она чудо: никогда не докучала поучительными нотациями, всегда поддерживала и любила тех, кого любил он.

12

На лихаческой скорости, развернувшись во дворе завода, джип стал, демонстрируя надежность тормозов.

– Чемергес, ты в гонках не участвовал случайно? – спросил Князев, открывая дверцу.

– Не. Так, меж собой с шоферами, и то на грузовиках.

К джипу подбежал Ермаков:

– Пал Палыч, иди за мной, кое-что покажу.

Зайдя в здание, Ермаков странно повел себя, велел вахтеру:

– Сходи в приемную, попроси Оскара приготовить кофе для шефа.

Когда вахтер ушел, Ермаков сделал знак и повел Князева с Маликой, которая раздражала начальника безопасности, в крыло первого этажа. Здесь делали ремонт, да прекратили его из-за известных событий, оставив все как было, будто не сегодня-завтра работы продолжатся. Грязь в коридоре была жуткая, его никто не убирал, но грязь именно строительная.

Привел Ермаков патрона с телохранительницей в последнюю комнату, загроможденную до потолка стремянками, шкафами, ведрами, банками с красками и лаками, листами фанеры и тому подобным. Казалось, в комнату и войти нельзя, но, маневрируя в этом хранилище, они попали в уголок, где стояли стол, стул, а на столе… ничего не было. Князев вопросительно уставился на Ермакова, мол, что за шутки?

– А ты приглядись получше, – сказал Ермак. – Посмотри, какая пылища вокруг.

Князев действительно увидел толстый слой пыли.

– На столе нет пыли, – заметила Малика. – На нем стоял прямоугольный предмет, границы видны отчетливо.

– Точно, – закивал Ермак и нагнулся, поднял с пола пластмассовый цилиндрик. – Вот доказательство, что здесь стояла прослушивающая аппаратура. Я еще два болта нашел, видно, торопился слухач и потерял их.

– А это что? – полюбопытствовал Князев, указав на цилиндрик.

– Ручка настройки, она отлетела. Как я и предполагал, аппаратура старенькая. А вверху, наискосок, твой кабинет.

Князев скрестил руки на груди и пружинил на ногах – не стоялось на месте, а ходить здесь было негде. Осмотревшись, он спросил, сдерживаясь с большим трудом:

– Куда делась аппаратура? Судя по отпечатку, ее за полу пиджака не спрячешь.

– Не знаю, – опустил голову Ермак. – Может, через окно вынесли, а потом где-нибудь через ограждение перебросили. Я проверял, к окну добраться можно, если постараться. На проходных всех шерстят, ничего подозрительного не выносили, я справлялся. Обрати внимание: пятно на столе не покрылось пылью, значит, вынесли аппаратуру недавно, скорей всего этой ночью.

– Так. – Князев схватился пятерней за подбородок, колюче глядя на Ермака. – А как случилось, что у меня под носом завелись шпионы?

– Недоглядел, – развел руками смутившийся Ермак. – Паша, я не думал, что у нас завелась паскуда.

– Не думал, – удрученно покивал головой Князев. – Когда речь идет о целом заводе, надо думать, если есть чем. Не думал он! А кто думать должен? Должность твоя как называется? Черт!

Он ударил ногой по столу, тот опрокинулся, упав боком на груду инструментов в углу. А ходить все равно было негде. Князев заложил руки в карманы брюк, шумно подышал и тряхнул головой:

– Но слухач сидел только днем, ночью ему подслушивать нечего. Как он мог находиться здесь днем? Куда охрана смотрела?

– Паша, аппаратуру можно настроить, самому уйти, а она будет записывать, – сказал Ермак хмуро. – Потом прийти и поменять кассету.

– Значит, он приходил сюда часто, – вывел Князев. – Отлично. Судя по пыли и отпечатку, меня прослушивали давно. И этот слухач, я полагаю, работает у меня, так?

– Чужие здесь не ходят, – хмуро согласился Ермак.

Князев ткнул пальцем в грудь главного охранника:

– Вот теперь твоя прямая обязанность узнать, кто это.

– Я узнаю, – процедил тот.

– Кто-нибудь видел, как ты здесь бродил?

– Нет. Но сейчас нас увидит вахтер, когда пойдем по коридору.

– Тогда выходим через окно, чтобы вахтер случайно не ляпнул слухачу, кто здесь побывал. Тот не должен узнать, что мы нашли его точку.

Князев первый с трудом, перелезая через препятствия и чертыхаясь, пробрался к окну. Открыв фрамуги, осмотрел двор, залез на подоконник и спрыгнул вниз. За ним спрыгнула Малика, которую он поймал, хотя она прекрасно обошлась бы без его помощи. А на ощупь Малика оказалась такая упругая, что руки сами задержались на ее теле, он тут был ни при чем. Увидев ее глаза, из длинных узких ставшие круглыми и непонимающими, он опустил руки, к тому же Ермаков чуть не грохнулся на них. Не торопясь, они двинули к входу.