Твои дни сочтены - Марина Серова Страница 27

– В какой семье она росла? – спросила я.

– В очень неблагополучной, – ответила Ирина Евгеньевна. – Мать алкоголичка, отец дважды судимый, старший брат сидел за убийство.

– Понятно, – протянула я. – Что ж, наверное, на этом все.

Учительница пожала плечами и направилась к выходу. Когда она ушла, я спросила Зеленцову:

– Можно задать вам один личный вопрос?

– Задавайте, – разрешила учительница.

– Если Милехин пожелает вернуться к вам, вы его простите?

Лицо Маргариты Андреевны застыло. После небольшой паузы она ответила:

– Не знаю. Наверное, да. Я люблю его. И Никита его любит. Да, скорее всего, прощу.

Я кивнула ей головой и тихо попрощалась. Потом, когда шла к своей машине, думала о том, какие мужики иногда бывают дураки! Судьба подарила Милехину искренне любящую Маргариту Андреевну. Так нет! Ему подавай сомнительную нимфетку… И хотя я никогда не страдала занудным морализаторством, сейчас полностью была на стороне учительницы.

Я еще некоторое время сидела в раздумьях в машине и курила, переваривая услышанное. Может быть, все-таки сейчас к Милехину – как снег на голову?.. Но, поразмыслив, я решила твердо придерживаться первоначального плана: сначала компьютерные файлы и Замараев, а уж потом – сладкая парочка.

* * *

– Алло, Кристина? Здравствуй, душа моя! – Голос в трубке был приторно-приветливым.

– Привет, Виталий Евгеньевич, – хмуро отвечала Воронкова.

– Не догадываешься, зачем я звоню?

– Я уже сказала, что спать с тобой больше не буду! – заорала в трубку Кристина.

– И не надо, – спокойно ответил Крупнов. – Мне нужно совсем другое.

– Что же?

– Документы из личного сейфа Милехина. Те самые, по которым вашу фирму можно сожрать со всеми потрохами.

– Че-го? – Кристина сморщилась, как от чрезмерной дозы хинина.

– Ты можешь это сделать, лапа моя. Можешь, – тон голоса Крупнова был безжалостным. – Поэтому через три дня я тебя жду. Какими – ты знаешь. Иначе пленка – ты тоже знаешь, какая – попадет в руки Милехину.

– Козел, ты что, меня на понт берешь? – прошипела в трубку Кристина.

– Хватит воровского жаргона, лапа моя, хватит, – насмешливо отреагировал Крупнов. – Ты что, никак не можешь забыть юность?

– Я тебя убью!

– Не смеши народ! Скажи еще, что у Милехина деньги попросишь, чтобы киллера нанять. Короче, мне нужны документы. В крайнем случае, я согласен на деньги. На большие, Кристиночка. И это в крайнем, в очень крайнем случае…

Кристина едва удержалась, чтобы не шваркнуть новый «Панасоник» о стену. Она стояла, крепко закусив губы. «Эх, ну и дура!» – кляла она себя. Но кусать локотки было поздно – Кристина знала, что, после того как Милехин посмотрит эту пленку, он вышвырнет ее вон. Потому что такого он не простит – и не только из-за того, что он «настоящий мужик». А потому, что Крупнов с того момента, как открыл новую фирму и заделался главным конкурентом, стал злейшим врагом Милехина. Сделать она ничего не могла – признаться в связи было немыслимо.

– Сколько ты хочешь денег? – спросила она изменившимся тоном.

– Пятьдесят тысяч.

– Рублей?

Ответом на этот простодушный вопрос был смех. Крупнов смеялся так раскатисто и так от души, что мембрана телефона, казалось, лопнет.

– Прекрати, твою мать! – заорала Кристина.

– А ты не ори на меня, – сразу успокоился Крупнов. – Баксов, конечно же, баксов.

– Сроки?

– О, как мы заговорили! По-деловому, конкретно. Как у вас говорится – чисто по делу забазарили, да, а, Кристиночка? А попочка у тебя ничего… Хорошенькая попочка.

– Пошел ты!

Кристина все-таки шваркнула «Панасоник». Крупнов умел надавить на самолюбие! Кристина упала ничком на диван и зарыдала. Сейчас, казалось, никто в целом мире не мог помочь ей.

Как она опростоволосилась! Крупнов, оказывается, заснял все происходившее на диване в квартире его матери на автоматически работавшую камеру. А потом, когда Кристина пришла туда в третий раз, включил телевизор и продемонстрировал самые пикантные моменты их общения. И сказал, что теперь подарок причитается с Кристины.

После этого телефонного разговора он довольно потирал руки. Самому себе он мог с гордостью сказать – да, я крутой, потому что вон какой кульбит закрутил! Такое Людке и не снилось.

Вернувшись в комнату и высокомерно посмотрев на спящую жену, он положил трубку телефона рядом с кроватью на тумбочку и залез под одеяло. Он был доволен завершением дня.

* * *

Когда я подъехала к дому, где жила Олеся Милехина, то с удовлетворением отметила, что старушечий пост у подъезда отсутствует – видимо, из-за дождя. А это весьма кстати: лишние глаза сейчас ни к чему.

Я поднялась на девятый этаж, беспрепятственно, никем не замеченная, проникла в квартиру и принялась ждать господина Дараева – мага компьютерного дела. С ним я связалась еще утром: хакер наконец-то был на месте, оказался свободен и обещал приехать. За взлом паролей мне пришлось пообещать ему десять бутылок пива «Богемия» – именно такая цена была им названа.

«Все прямо запали на эту «Богемию»! – подумалось мне. – Что ж, пиво хорошее».

Кирилл ввалился в квартиру с шумным приветствием – здоровенный детина в два метра ростом, на лице которого постоянно играла жизнерадостная улыбка. Помимо того, что был признанным специалистом в области компьютеров, он еще отличался тем, что практически в любом обществе позволял себе крепкие выражения. Справедливости ради надо заметить, что в его исполнении это не выглядело похабным или банальным.

Вот и сейчас, увидев меня и не замечая знаков вести себя потише, он громко провозгласил:

– Где та фиговина, которой нужно расхреначить мозги? Это мы быстро, кролики совокупиться не успеют…

– Тише, ради бога, – зашикала на него я. – Компьютер в комнате. Заходи и веди себя как мышь.

– Как мышь не могу, – признался Дараев, снимая кроссовки ужасающего сорок седьмого размера. – Если хочешь, буду как клавиатура.

– Хорошо, хоть как системный блок, – пошутила я. – Только не шуми!

Дараев почесал голову, прошел в комнату и включил компьютер.

– Так, «пенек», конечно, ничего себе, – оценивающе произнес он, щелкая мышью. – Сейчас мы его девственности-то лишим. И пароли все поломаем.

Дараев колдовал за компьютером где-то с час, приговаривая себе под нос различные поговорочки и пожевывал жвачку, периодически надувая огромный пузырь и лопая его с оглушительным щелчком.

– Кира, ты где воспитывался? – спросила я, не в силах сдержать улыбку.