Дневник покойника - Андрей Троицкий Страница 27

– Я не хочу слушать этот лепет. Тебя не хватает храбрости по-мужски во всем сознаться? Так? Но мне не нужно жалкое вранье. – И Галя бросила трубку.

Радченко еще долго вслушивался в короткие гудки. В голове вертелась фраза: «Поцелуй за меня нашего сынишку. И скажи ему, что я вспоминаю его каждую минуту. И очень вас люблю». Он сказал много лишнего, но почему-то эти важные слова произнести забыл.

Дима вышел из душного помещения почты и устроился на переднем сиденье такси. Как обычно в минуты неудач, он почувствовал звериный приступ голода и жажды, даже голова слегка закружилась.

– Вот что, шеф, у вас тут есть хороший ресторан?

– Есть разные, – уклончиво ответил водитель.

– Тогда отвези меня туда, где вкусно кормят.

Машина тронулась с места, Радченко отключил мобильный телефон. Он подумал, что Попович будет знакомить Дорис с достопримечательностями города до самого вечера, поэтому торопиться некуда, можно поужинать и даже пропустить пару рюмок.

В Воронеже сошли с поезда, когда поток пассажиров схлынул. Грач чувствовал себя несвежим и усталым после ночи, наполненный кошмарами сновидений. Подмывало спросить Бороду, как толковать сон, в котором насмерть режут мента, но, глянув на хмурые лица попутчиков, от вопросов воздержался. Плотно позавтракали в привокзальном ресторане. Борода и его приятели были чем-то недовольны. Как понял Грач, ночью случилось неприятное недоразумение, и теперь сообща решали, как все уладить.

За столом справа от Грача сидел черноволосый парень, его все называли Бобом. Парень был высок ростом. Он стягивал длинные волосы на затылке резинкой; получался тощий хвостик, болтавшийся за спиной. В мочке правого уха блестела сережка с бриллиантом, на грудь черной майки приколот английской булавкой золотой крестик с распятием. Покончив с едой, Боб стал вилкой вычищать грязь из-под ногтей.

– Ментов надо подключать, это однозначно, – сказал он. – Мы же не будем сами носиться за этой дамочкой по всему городу. Радченко и его попутчик не очень похожи на адвокатов. Надо их пробить и только тогда что-то предпринимать. А то, что не получилось прошлой ночью, – полбеды, с этим всегда успеется.

Грач распиливал ножом кусок мяса и косил взглядом налево, где сидел мужчина в летней куртке и черных очках. Приятели называли его Чибисом. Он принимал решения и считался за старшего. Темные с густой проседью волосы были зачесаны назад, седые усы сделались желтоватыми от табака. Чибис ходил тяжелой походкой, говорил медленно и был похож на человека, который вчера сильно перебрал.

– Да, надо с ментами договариваться, – согласился он, поманил пальцем официантку и, когда та подошла, поинтересовался: – У вас шоколадный десерт вкусный или как?.. Тогда принесите.

– И мне тоже, – попросил Боб.

– Я сам в свое время неплохо готовил шоколадный десерт, – сказал Чибис. – И шоколадный пирог с сыром. Вроде бы простая вещь – немного муки, яиц, соли, какао, и все дела. Но на самом деле все не так просто.

Позавтракав, на такси доехали до частного дома, обнесенного высоким забором. Чибис открыл дверь своим ключом. Оставив вещи, они с Бородой куда-то ушли, а Боб вошел в спальню, по-хозяйски завалился на кровать и сказал Грачу:

– Слышь, чувак, ты тут не шуми, – и через секунду уснул.

Павел, как бесплотная тень, слонялся по дому, выглядывал в окна, из которых открывался вид на все тот же глухой забор, старые вишни и собачью будку. Он томился от неизвестности и ждал возвращения Бороды. Надо проявить настойчивость и доказать этим людям, что толку от Грача никакого, с ним только лишняя морока, и его можно без ущерба для дела отпустить обратно в Москву.

Борода с Чибисом вернулись, когда уже стемнело. Они загнали во двор черный «Шевроле Трейлблейзер» и даже не стали вступать в разговоры. Показали Грачу фотографии двух мужчин. На одном снимке – адвокат Радченко, на втором – какой-то незнакомый человек.

– Значит, это адвокат? – второй раз переспросил Борода. – Не удивлюсь, если он окажется ментом.

Поужинали на скорую руку, Борода сказал Грачу, что на отдых остается всего час, а потом надо уезжать в Самару. Путь впереди неблизкий, за ночь и утро предстоит отмахать тысячу километров.