Трали-вали - Владислав Вишневский Страница 26

– Да не надо, спасибо, я куплю, – отмахнулся Мальцев. – Не проблема.

– Ну ты же не голых их повезёшь, старик, по магазинам, не в плавках твоих, я думаю! Это во-первых, а во-вторых, поедешь только со мной. У тебя опыта нет. Ты в детских тряпках ни бум-бум.

– Можно подумать, что ты бум-бум.

– Согласен, я тоже не бум-бум, но иногда с Ёлкой рядом бываю, хожу с ней по магазинам, вижу, на ус мотаю… кое в чём и секу. Короче, ждите, мужики, я скоро. Отбой.

Из коридора вышел и Никита. Тоже заспанный, тоже босиком, но в отличие от Генки в мальцевской майке, которая вечерним платьем, то и дело сползая с плеч, висела на худом его теле. Никита был серьезен, даже слишком.

– Ты чего здесь делаешь? – косясь на мальцевскую постель, строго спросил он у Генки.

– А чё?

– Ни чё! – передразнил его Никита. – Нечего здесь гулять. Иди умывайся.

– Я уже умылся.

– Не ври! Я вижу.

Маленький Генка открыл было рот, но передумал, повернулся, скорбно опустив голову послушно поплёлся.

– А шамать мы сегодня будем? – задержавшись на пороге, как бы между прочим поинтересовался он. – Или как?

– Обязательно, – бодро ответил Мальцев. – Только не шамать, а завтракать.

– А чё? Антрекот по рёбрам, или отбивную по коридору? – играя глазами, продолжал интересоваться Генка. Хорошее у него настроение было с утра. За окном солнце, Генка уже выглянул, посмотрел, когда проснулся. Не понял сначала где это… Когда Никиту увидел, вспомнил. И вид с двенадцатого этажа ему понравился. Уматно. До облаков далеко, и до земли тоже. Красиво. Внизу лысая жёлтая макушка детской площадки, вокруг неё зелёные волосы – деревья, и разные игрушечные машинки, а люди вообще, как муравьи, нет, как жуки…

– Штопор, – рассердился Никита. – И по шее сейчас получишь, и по жопе. Иди мыться.

– Ага, а почему я один? – обидчиво протянул Генка.

– Мы же все сразу там не поместимся, – совсем необычным вдруг для себя тоном заметил Мальцев. Он даже прислушался к мелодике, чтобы запомнить… Многоголосая педагогическая кантата в его голосе звучала, удивился даже. Догадался – подсознание, наверное, проснулось. Хороший признак. Отметить бы дату на календаре. – По очереди надо. – Тем же «мудрым» тоном уточнил Генке. – Ты – первый.

– А почему – я? – мальчишка недоумевал, требовал немедленной углубленной деталировки.

– Ты – лучший! – примирительно сказал Мальцев, с удивлением заметив, что Генку это полностью устроило, с довольной миной на лице он тут же исчез. Мальцев в абсолютную точку попал, что было вторым для него открытием.

– Ну, что случилось? – спросил он Никиту, когда они остались вдвоём. – Ты не выспался, да? Почему сердитый такой. Садись на кровать, колись… Эээ, рассказывай.

Никита присел на край, помолчал, повернулся к Мальцеву.

– Вы, наверное, это… отвезите нас туда, в ментовку, от греха, – пряча взгляд, выдавил он. – Нам там плохо не будет… Мы всё равно сбежим…

– Чего? – Мальцева как подбросило. – Какую ментовку? От какого греха? Ты о чём? С какой это стати? Почему? Вам что-то не понравилось? Что? Ты скажи… Что? Я не понял…

– Да нет, нормально… Только… – мальчишка поднял глаза, посмотрел в упор. Спросил неожиданно. – А где твоя жена?

– Алла? – Мальцев растерялся. – Она… ушла.

– Из-за нас? – мальчишка держал взглядом Мальцева.

Мальцев замялся.

– Ну… я думаю… нет.

– Не ври. Я ночью всё слышал. Она сказала, что уйдёт, если… из-за нас…

– Так… Стоп! Подожди, – всполошился Мальцев. Он действительно испугался. – Давай сначала. Ты мне скажи: вам не нравится здесь, вам плохо?

– Нам – нет… А тебе… Один останешься.

– Не один – с вами.

– А мы кто тебе?

– Вы – дети. Мальчишки. Пацаны. И что?

– И расстраиваться не будешь?

– Из-за вас?

– Из-за неё!

– Из-за неё… – эхом повторил Мальцев. Серьёзный вопрос. Задумался. С трудом произнёс. – Не знаю… Может быть… Но это ничего не меняет. Понимаешь, Никита, в жизни бывают моменты, когда всё проверяется. И ты сам, и твоя семья… жена, например, и страна, если война… Всё. Когда ты стоишь, например, с другом, спина к спине, и знаешь, тебя не предадут. А он вдруг раз, и бросил тебя… Как это? Или когда при тебе обижают слабого, а ты проходишь, а тебе говорят: что ты? не волнуйся, не лезь парень, не твоё дело…

– Это нормально, – заметил Никита. – Так всегда делается…

– Не-ет, это не нормально, Никита, – загораясь, возразил Мальцев. – Это подло. А подлецов – я уверен! – нужно выводить, как крыс… чтобы не плодились, жизнь нам не портили. Как ржавчину… Скажи, мы с тобой где живём, где?

– В Москве, – Никита пожал плечами странному вопросу.

– Нет. Никита, не только. Мы на земле живём. И мы не травинки здесь какие-нибудь бездушные, не льды в Антарктиде. Мы – люди. Высшие существа… Понимаешь? Хомо сапиенс. Не звери, значит. И относиться друг другу должны по человечески, по-людски… Не создавать друг для друга подлянку, не разводить, не кидать… Не бросать товарища в беде… Генку, например…

– Ну, это понятно, – почти возмутился Никита. – Я Генку никогда не брошу, нигде…

– И я нет… ни тебя, ни Генку! Так что… – Мальцев развёл руками. – А жена, если не поймёт… если не так понимает, значит, она… Ну, короче, я не знаю чего тебе сказать, парень, извини, сам первый раз… Здесь без…

– Без стакана… – подсказал Никита.

– Нет, Никита, – Мальцев вновь почувствовал нужную педагогическую волну, строго заметил. – Не та тональность! – помолчав, с высоким значением заявил. – Не тот строй… Мы – музыканты, Никита. Причём, не попса, какая-нибудь там, тили-тили. Мы военные музыканты. Понимаешь? Для меня это, например, звучит гордо. Слышишь, вое-ен-ные музыка-анты. – Мальцев почти пропел два этих слова. Никита внимательно слушал. Даже повторил их про себя, кажется… или Мальцеву показалось. Мальцев нахмурил лоб, подчеркнул. – Военные!.. – Выдержал паузу, продолжил. – Мы на другом языке говорим. Музыка – это отражение высокой человеческой культуры, это… – Тут Мальцев запнулся, смешался, понял, мало у него в запасе таких слов, привык больше языком музыки свои чувства высказывать, а не словами. С таким ребёнком без практики публичных выступлений не поговоришь. Пока Мальцеву было легко только с тромбоном. С ним, да. – В общем, я хотел сказать, без подготовки брифинг не проведёшь.

– Чего? Какой такой брифинг?

– А, не важно, – совсем уже весело, подмигнув, отмахнулся Мальцев.

– Ну мы завтракать здесь будем, или нет? – с глубоким укором на лице, перебивая, на пороге вновь возник Штопор, вернее Генка. Хитрющее лицо его было демонстративно влажным. На подбородке и бледной худой груди красовались две белые кляксы от зубной пасты. – Сам ведь сказал… – кивая в сторону столовой, с вызовом напомнил он Мальцеву. – Я – первый!