Каинова печать - Людмила Басова Страница 26

– Чем же так понравилась ваша картина иностранцу? Что на ней было изображено?

– Да ничего особенного. Рощица березовая, речушка да купола маленькой церквушки вдалеке. Картину не расскажешь, ее надо видеть, как музыку – слышать. Сюжет такой, что у каждого художника нашего, даже самодеятельного, обязательно с десяток найдется.

– Почему же купили именно вашу?

– Ну, в картине же главное, чтобы душа светилась и у березки каждой, и у речушки.

Павел улыбнулся, синие глаза его на минутку глянули как-то по-детски ласково.

«Черт возьми! Не похож он на убийцу. Ну никак не похож, – подумал следователь. – Или мне не хочется, чтобы он был убийцей?»

– А вы говорите – зависть, – продолжал между тем Митрохин. – Это он мог мне завидовать, потому что как художник умер уже давно.

– Я могу привести вам немало примеров, когда по пьянке люди убивали без видимой причины, просто кому-то показалось, что его «не уважают», а потом рвали на себе волосы и поверить не могли в содеянное.

– И опять неправда ваша, гражданин следователь. Чтобы злость наружу по пьянке вылезла, она где-то внутри сидеть должна. А вы спросите хоть кого, хоть ту же Гелю. Я пьяный много чудил – однажды почти на весь гонорар за проданную картину купил цветов и раздал на Тверской проституткам, хотя, поверьте, никогда не пользовался их услугами. А еще было – посреди улицы целовался с бродячей собакой. Но ни разу в жизни ни на кого руку не поднял.

– Вы ссылаетесь на Гелю. А вы давно с ней знакомы?

– С Гелей? Я знаком с ней всю жизнь.

В голосе художника прозвучала такая нежность, а глаза наполнились такой печалью, что Дмитрий оторопел. Предположить, что этот красивый мужик, да что он – хоть кто, был влюблен в Гелю, было просто невозможно.

– Что значит – «всю жизнь»?

– Это значит, что мы жили с ней в одном доме, в одном подъезде. И она была маленькой прекрасной феей.

– И вы были в нее влюблены?

– В нее все были влюблены и я, конечно, тоже.

Дмитрий попытался представить Гелю прекрасной феей, но ему это не удалось. Он посмотрел на часы и с некоторым сожалением прервал допрос. У Корня на час назначено совещание, а задержанный рисковал остаться без обеда.

– Мы с вами еще продолжим нашу беседу. А вы пока еще одну ночку подумайте над своими носками. И вообще, думайте, черт бы вас побрал! Если убийца – не вы, так помогите мне найти настоящего. Иногда любая мелочь может пролить свет.

Перед совещанием сказал Артемову:

– Коля! Я вот что подумал. Если ножницы были в крови, когда убийца нес их в ванную, то кровь непременно должна была закапать пол в коридорчике. Сдается мне, что этот пьяный дурак вытер ее своими носками. Съезди в мастерскую, посмотри, сделай соскоб и отдай на экспертизу. А я вечерком попробую отыскать художницу, которая, возможно, и дочь Графова. И еще меня очень беспокоит незнакомец, оставивший кровавые отпечатки на дверной ручке. Завтра похороны, очень может быть, что он там будет…

Перед тем как отправиться на поиски Лидии Оскольниковой, Дмитрий внимательно прочитал статью Маруси «Желтое и черное», да и ей устроил форменный допрос: какое впечатление произвела, не было ли чего-нибудь странного в ее поведении.

– Мне она показалась очень одинокой. Безусловно – умна и талантлива. Не тщеславна. Выставка для художника – это праздник, а Лидия Оскольникова была равнодушна и к похвалам, и к критике, словно отбывала повинность, подчиняясь чьей-то воле. И еще было ощущение, что она кого-то ждет и что этот кто-то для нее значит больше, чем вся остальная публика…

Дверь открыла невысокая рыжая толстушка.

– Зоя Васильевна? – Дмитрий приветливо улыбнулся. Она тоже улыбнулась в ответ, отчего на щеках появились милые ямочки. – Звоню и волнуюсь: уехала Лидия или еще у вас гостит?

– У нас. А вы ее знакомый? – Зоя оглядела его с ног до головы и осталась довольна. Мужчина был очень даже ничего. Приглашая войти, даже успела подумать: «И чего Лидия мается одиночеством?» Уже в комнате сообщила: – Знаете, только она спит. Пойти разбудить?

– Уже спит? – удивился Дмитрий, глянув на часы. Было семь часов вечера.

– Нет, не уже, а еще. Ей что-то нездоровится.

– Тогда, знаете что, давайте посидим с вами, попьем чайку, если можно. Извините, что напрашиваюсь, замерз, пока добирался.

– Ой, конечно! У меня и покрепче чего есть, чтоб согреться. Муж, Игорь, к сожалению, во вторую смену сегодня, а я не пью совсем. Но если хотите, вас угощу, сама посижу за компанию.

– Да ведь и я не пью, – засмеялся Дмитрий.

Зоя посмотрела на него с уважением. Вздохнула:

– А мой выпивает. Но меру знает, и вообще, чтоб меня обидел, то нет. А пойдемте пока на кухню, там теплее.

– Зоя Васильевна! Должен признаться, я капитан милиции, вот мое удостоверение, и пришел я по делу. Теперь воля ваша, угощать меня чаем или попросить покинуть квартиру. Тогда я только передам повестку Лидии Оскольниковой и буду разговаривать с ней завтра, в служебном кабинете.

– Господи, что-то случилось? – растерялась Зоя, и ямочки исчезли с ее лица.

– Случилось, Зоя Васильевна, случилось… Убит художник Виктор Графов. Вы, кстати, не знаете об этом? В новостях передавали.

– Да мы как-то и телевизор не включали. Все за разговорами…

– Предположительно, это отец Лидии. Вот я и хотел ей, во-первых, сообщить эту печальную новость, а во-вторых, просто побеседовать. Ну так как?

– Беседуйте здесь. И чаем вас угощу. Лиду сейчас разбужу.

– А с этим не торопитесь, давайте с вами сначала поговорим. Вы ведь давно ее знаете?

– Знаю-то давно, в одном интернате учились и жили, только потом почти двадцать лет не виделись. Встретились случайно, ну, когда выставка ее была.

– То есть вы пришли на выставку, увидели знаменитую художницу и узнали в ней подругу детства?

– Нет, не так все было. Встретились за день до выставки, случайно, на улице. А на выставку я не попала, и вот с этого все началось…

– Что началось?

– Мы должны были с мужем прийти на выставку, как раз суббота, мы оба выходные, договор такой был, а потом забрать ее к себе в гости. А тут, представляете, ни свет ни заря, к нам из деревни свекор со свекровью, да еще брат мужа, приехали на рынок мясо продавать, они теленка зарезали. Ну какая уж выставка, а как позвонить, предупредить – не знаю. С рынка приехали, мяса нажарили, обмывать стали, сами понимаете. Я, конечно, переживала, что так получилось, но куда деваться, с родней ссориться не будешь. А Лида подумала, будто со мной что-то случилось, что, может, и в живых нету.

– Странно делать такой вывод только потому, что вы не пришли на выставку.

– Это для нас с вами странно. А она, представьте, специально приехала, чтобы узнать, жива ли я, и снова недоразумение. Узнала в адресном бюро наш телефон, стала звонить из автомата, а слышимость сами знаете какая… Я на работе, а Игорь дома был. Взял трубку, Лида спрашивает – почему не пришли, что с Зоей? Он ей про теленка, что, мол, зарезали, приехали и все такое… А она как закричит: «Зою зарезали?! Зою?!» И трубку вроде как выронила, потому что гудок не пошел и было слышно, что Лида плачет. Надо же такое придумать! А потом приехала на такси. Ну Игорь объяснил про теленка, он прямо сам испугался, что ей так почудилось. Лида успокоилась, обрадовалась, что я живая, но как-то занемогла, все больше спит. Я думаю, пускай спит, сон – он нервы лечит.