Белая сирень - Маша Ловыгина Страница 26

— Я не могу жить без любви! — Жанна закатывает глаза к потолку и вздевает руки. Но тут же ойкает и морщится. Булавка впивается в её холёную кожу.

Ольга молчит. Во-первых, потому что её рот занят иголками, во-вторых, ей не хочется поддерживать эту тему. Её любовь к Белецкому мучительна, прекрасна и губительна. Девушка не выглядит счастливой, она старательно прячет это волнующее горячее ощущение глубоко внутри, не позволяя ему просочиться наружу. Всё должно остаться в ней. Пусть это чувство лучше сожжёт её, перекроет дыхание, остановит сердце, только пусть будет. Ведь никто не знает, сколько у тебя осталось времени.

***

На автовокзале, как всегда, толпились люди. Торговцы в ларьках терпеливо ждали, когда зазевавшиеся покупатели, застрявшие у витрин, дозреют до покупок. Они демонстративно громко прощались с коллегами, успевшими повесить замки на ставни. Таксисты, стоя у своих машин, позёвывали, вяло переговариваясь друг с другом и, как один, откровенно разглядывали Ольгу, предлагая довезти «с ветерком». Они без труда вычленяли из толпы новые лица.

Из киоска с шаурмой пахнуло жареной курицей и чесночным соусом. Ольга постаралась как можно скорее проскочить мимо, чтобы не поддаться соблазну, когда заметила сидящего под пластиковым столиком Платона.

— Это ты, хороший мой? — девушка присела на корточки, и пёс, завиляв хвостом, ткнулся носом в её ладонь.

— Эй, дэвушка, собаку кормить надо! — молодой кавказец в фартуке выглянул в окно киоска и зазывно поиграл бровями.

— Конечно, — Ольга поднялась. — Дайте сосиску без всего. — Расплатившись, она сунула псу угощение, развернув на салфетке, но Платон, понюхав, лишь коротко гавкнул. — Действительно, это не еда. Пойдём, купим что-то более достойное.

Пёс согласно потрусил рядом с Ольгой. Он не выглядел голодным, скорее всего просто гулял по городу, повинуясь своему внутреннему собачьему инстинкту.

Вывернув на улицу, ведущую к дому Лаврика, Ольга неспеша шла вдоль дороги, гоняя в голове недавний разговор с родственниками Полины. Машин было мало, и девушка не беспокоилась за Платона, который шнырял из стороны в сторону, погружаясь мордой в придорожные пыльные кусты и элегантно поднимая заднюю лапу в подходящих для него местах.

Из проулка выскочил мальчишка. Ольга узнала Вовку и попробовала обратить на себя внимание.

— Вовка, стой! Ты почему так далеко убежал?

Но мальчишка даже не повернулся. Он нёсся вперёд, вжав голову в плечи, выставив кулаки перед собой и перебирая ногами с такой скоростью, что было сложно разглядеть, касается ли он земли. Ольга, сложив ладонь козырьком, посмотрела ему вслед. Не её, конечно, дело, но Бульке стоило быть более внимательной в воспитании сына. Из проулка опять послышался топот маленьких ног. Обернувшись, Оля заметила ещё одного мальчишку, постарше. Он был полнее, бег давался ему с большим трудом, нежели Вовке, волосы прилипли к вискам, а щёки дробно тряслись в такт движениям.

Оля махнула ему рукой и, когда тот притормозил, схватила его за рубашку.

— Эй, не носитесь, как оглашенные, смотрите на дорогу! И Вовке скажи!

Мальчишка, издавая носом свистящие звуки, уставился на Ольгу выпученными глазами, и только сейчас девушка заметила, какое у него серое лицо. Нижняя губа паренька подрагивала, а по переносице стекала крупная капля пота.

— Там это… — он махнул рукой за спину. — Мы с Вовкой в полицию, к его бате!

Ольга нахмурилась и посмотрела в сторону проулка.

— Там, дальше, за карьером! — мальчишка вывернулся из рук Ольги и, пыхтя как паровоз, помчался дальше.

Значит, здесь тоже можно пройти к карьеру.

Ольга никогда не страдала топографическим кретинизмом, Москву она выучила быстро, развозя заказы по клиентам и посещая в редкие свободные дни подмосковные парки и усадьбы. Если бы не Лаврик, у неё бы даже мысли не возникло исследовать Чудов и его окрестности.