Друзская сага - Виталий Каплан Страница 26

Над Хорфешом низко, чуть ли не по крышам, стекало за горизонт утреннее небо. Было невыносимо душно. Хором пели цикады. Буз, потный, небритый и сонный, кутаясь в замусоленный плед, задумчиво разглядывал покрытую туманом долину. Нервно курил. Хотелось верить, что там, в вышине, над тучами, Единый и Всемогущий обратил на него внимание. За что одному человеку столько испытаний! Работы нет, семьи нет, уважения соседей с мелкий финик. Гульнул перед свадьбой, что с того? С кем не бывает? Ну ничего, скоро всё изменится. Кто посмеет крикнуть вслед уважаемому человеку: «Эй, Буз, подгребай после обеда, поможешь товар разгрузить»? Теперь всё иначе будет: «Господин Асад, не заглянете ли в нашу лавчонку? Завезли новую коллекцию швейцарских часов!»

Горячечные голоса несущейся мимо толпы, выдернули Буза из грёз, как штопором пробку из винной бутылки.

Сто тысяч — словарный запас латыни, двести тысяч в индийском санскрите, свыше полумиллиона в современном русском, рекордсменом же признан английский язык, обладатель миллиона слов.

«Антенна» — буквосочетание, лишённое в повседневности негатива, прозвучало в ненужном месте в ненужное время. Семя раздора упало в пропитанную слухами почву и проросло негодованием. Слово металось от человека к человеку, раздражая и порождая справедливый гнев. Повинуясь внезапному порыву, Буз резко затушил сигарету и кинулся на улицу.

Деревня напоминала туго набитый спичками коробок. Подожги одну, и пламя не унять, пока не проглотит последнюю.

Неистовство чурается компромиссов, слово — искра, воспламеняющая гнев.

На деревенскую площадь сбегались разъярённые мужчины, кляня на чём свет стоит злосчастную антенну. Сооружение, поутру возведённое фирмой «Cellcom», имело заурядное назначение — улучшение сотовой связи.

Мнения в толпе высказывались без обиняков:

— Кто нас спросил?

— Мы для них люди второго сорта!

— Куда муниципалитет смотрит?

— Им — что? «Cellcom» по десять тысяч шекелей в месяц за антенну спускает… Ну? Где деньги? Мэр родственников на лакомые должности посадил… Карманы набивают… Собачатся…

— Вот же шакал ненасытный… Сам на окраине поселился, зато остальным погибель… Антенну ему в постель!

— В Осфии… Слышали? Поставили две такие оглобли… люди почём зря мрут… онкология в каждом дворе…

Буз слушал, вздрагивая от возмущения. Шоссейных дорог им не хватает! Мало, что исконной земли лишают, так ещё излучением заживо хоронят. Воспаленные мысли фонтанировали, едва поспевая за руками. Отыскав шланг, вогнал в бензобак чужого «Фиата». Подсосал бензин и, ощутив едкий привкус, сунул конец шланга в ёмкость. Жидкость полилась ядовито-янтарной струёй. Подхватив полный бидон, Буз запрыгнул на овощной ящик. Возбуждённый гул сельчан прибавлял решимости, и он впервые за долгие годы ощутив себя причастным, разразился пылкими призывами — «Надо сражаться… За что страдать детям… Сколько ещё терпеть… Кто, если не мы…»

Продолжая выкрикивать, он сорвался с места и помчался к антенне, воздев над головой, как знамя, бидон с бензином. Полыхнуло пламя, взвились клубы огня и дыма, послышались полицейские сирены. Буз, переполненный адреналином, слабо соображая, что происходит, с закопчённым лицом и руками отплясывал танец пиромана. Полицейский попытался его урезонить, но пропустил резкий хук справа. Удар вышел точным. Не ожидавший от невзрачного друза такой прыти блюститель порядка тюком рухнул под ноги подоспевшей толпе.

Струя слезоточивого газа и наручники на заломленных руках лишили возможности сопротивляться. Настырный следователь не давал передышки, повторяя раз за разом:

— Твои имя и фамилия… Подозреваемый, я с тобой говорю… Имя? Фамилия?

Подозреваемый — суматошный малый в выцветшей майке, домашних шортах, и шлёпанцах сидел, нахохлившись. Выложив на стол перехваченные наручниками руки с набухшими венами и грязными ногтями. Он упорно молчал.

— Не хмурь брови, уважаемый… Имя, фамилия… говори, — нажимал дознаватель.

Ответом стал бешеный взгляд и воздетый к потолку подбородок. Нарушитель выглядел обиженным на весь божий мир.

Следователь задумался, поскрёб ногтем по столу, затем принялся бегло просматривать материалы дела. Их было маловато для передачи в прокуратуру, но достаточно, чтобы задержать на несколько суток. Из рапорта следовало, что буян поджёг сотовую антенну, частную собственность фирмы «Селком». Затем напал на полицейского, нанёс ему телесные повреждения.

Полновесный фолиант, свод законов с треском упал на стол, едва не прибив арестованному пальцы. От неожиданности Буз подскочил, но руки, сведённые наручниками, нарушили равновесие, и он больно ударился затылком о стул.

Ровно через десять минут Буз Асад, арестованный на двадцать четыре часа по обвинению в поджоге частного имущества и в сопротивлении силам правопорядка, трясся в полицейской машине.

— Куда меня везут? — поинтересовался он у сидящего рядом полицейского.

— В Кишон, дурья ты башка… В Кишон, куда же ещё.

Друзская община — национальное меньшинство в Израиле, подавляющим большинством всегда оставалась преданной государству. Друзы, как правило, верные союзники стране, в которой проживают. В начале становления государства евреи относились к ним настороженно, точно так, как к арабскому населению. Но вскоре в удостоверениях личности пометку «араб» сменили на «друз». Друзы благожелательны, мужчинычасто служат в органах безопасности, но воины до мозга костей. Главное для них, чтобы человек честно трудился на благо семьи, храбро воевал за страну, которую поклялся защищать, и оставался друзом до гробовой доски.

Полицейская служба КПЗ «Кишон» наполовину состояла из представителей этого своеобразного народа.

Ещё на входе, при оформлении, Буз увидел Камиля, односельчанина, бывшего одноклассника.

— О, Буз, — поразился тот, словно не веря своим глазам, — видишь, меня сюда прикомандировали… переводчиком к арестованным террористам.

И Камиль перевёл взгляд на скованные наручниками руки.

Удивлён он был вовсе не потому, что перед ним стоял одноклассник. В маленькой стране подобные казусы случались ежедневно. Отчасти поэтому полицейские редко проходили службу вблизи от места жительства. У друзов практически отсутствовала преступность. В границах их миропонимания не помещалось, как можно кого-нибудь обмануть или ограбить. Религиозно-этические запреты, в отличие от тех же постулатов других наций, соблюдались ими безукоризненно. На божественных скрижалях, спущенных Моисеем евреям с горы Синай, было начертано: «Не убий. Не укради. Не прелюбодействуй…». Христиане дословно переписали их в Библию. В Коране тоже чёрным по белому прописаны правила, организующие бытие. Но из всех народов, исповедующих монотеизм, лишь друзы приняли Божьи заповеди в виде догм, обязательных к исполнению.