Юность Барона. Обретения - Андрей Константинов Страница 25

Женщины вернулись к озеру, чтобы продолжить постирушку, а оставшийся у костра Хромов посмотрел на Юрку с оценивающим интересом:

— А ты, выходит, у нас парень дерзкий?

— Я не дерзкий. Просто я за справедливость. И против негодяев.

— За негодяев для пафосу сказал или основания имеешь?

— Имею.

— Поделишься?

— Для начала сам во всем разберусь.

— Вот, наконец, и первые разумные слова, — усмехнулся Хромов.

А следом выдал неожиданное:

— Пойдешь завтра с нами на акцию?

— Пойду! А разрешат?

— Я поговорю с командиром.

— Спасибо, дядя Миша.

— Ну, положим, благодарить тут особо не за что, — Хромов сунул руку за пазуху и вытащил финку. — Твое?

— Мое.

— Где взял?

— Сергей подарил. Лукин.

— Как же, мог бы и сам догадаться. Забирай. Но запомни на будущее: никогда не доставай оружие, если еще не принял решение — будешь его использовать или нет. Но уж если достал — бей. А не размахивай.

* * *

Хромов сдержал слово, и на следующий день группа из двенадцати партизан, включая Юрку, выдвинулась к деревне Поречье. Куда накануне мотались в разведку Митяй с Акимом.

Шли долго, больше семи часов. Так что до Поречья добрались уже на закате. Ну да примерно так оно и планировалось.

На краю деревни находился глубокий овраг, весь заросший деревьями и кустарником. Внизу, на самом дне, бежал небольшой ручеёк. Вот возле этого ручейка, дожидаясь окончательного наступления сумерек, они и расположились. Предварительно отправив Акима, как знающего, разведать текущую обстановку.

Партизаны напряженно молчали, из предосторожности курили в рукав. Лишь Хромов и Лукин о чем-то эмоционально перешептывались, явно споря.

Юрка примостился на старой поваленной березе чуть в стороне от остальных, чтобы скрыть охвативший его мандраж. Удивительно, но до этой минуты он был полностью уверен в себе и азартно рвался в свой первый бой. Как вдруг невесть откуда возникшее нервное напряжение завладело им, окутав душу противной липкой паутиной страха. И вот теперь, пользуясь затишьем перед бурей, Юрка пытался немного успокоиться.

От группки партизан отделился Битюг, лениво дошел до поваленной березы, развязал ширинку, стал облегчаться.

— Что? Другого места не найти?

Юрка хотел произнести эту фразу с металлом в голосе. Но тот предательски сорвался, и грозное на выходе модифицировалось в сиплое.

— Ути-пути. Кто это там пискнул, вжимаясь в складки местности? Никак наш юный пионЭр? Как оно, кальсончики поменять не надо?

— За свои побеспокойся!

Битюг повертел башкой по сторонам и, понизив голос, угрожающе зашептал:

— Слышь, пионЭр! Ежели хоть слово кому за схрон шлепнешь, я тебя на мелкую ветошь порву. Уяснил? Даже Хромов не поможет.

— Пожуем — увидим, — огрызнулся любимой Гейкиной присказкой Юрка.

— Ну-ну. Главное, чтоб к тому моменту осталось чем. Жувать. Вальтер где?

— В надежном месте, — соврал Юрка. — Привет тебе передавал.

— Вернемся на базу — отдашь. Ты меня услышал? А не то…

Битюг не докончил угрозы, поскольку в овраг, вызвав всеобщее оживление, скатился Аким. Боясь упустить важное, Юрка, а следом и Битюг поспешили присоединиться к остальным.

Отдышавшись, Аким перехватил у Митяя недокуренную цигарку, сделал несколько затяжек подряд и, блаженно выдохнув, начал докладывать:

— В общем, раскладушка следующая: в Управе сейчас четыре человека. Они же — хари. Развели во дворе костер, жарят хряка.

— Корж? — нетерпеливо спросил Хромов.

— Нет. Корж в своей избе с двумя полицаями гуляет. А баба им прислуживает.

— Ах ты ж непруха! Так хотелось всю эту скотобазу одним махом накрыть. Да, а что за баба?

— Местная. Я накануне за нее у деда Митрофана справлялся. Вроде как полюбовница Коржа. Бабы в деревне ее так и кличут — старостиха.

— Вся ясно, подстилка полицайская, — заключил Битюг.

— Вроде того. Но дед сказал, что она не по своей воле, Корж ее силой взял. А как напьется, лупит почем зря.

Хромов порылся в карманах, достал клочок бумаги и огрызок карандаша:

— Изобрази место.

Аким взялся рисовать.

— Небось ждут, когда хряк сготовится? — завистливо предположил Митяй. — А там, глядишь, и Корж с коржиками присоседятся.

— Или наоборот: дожидаются, когда им прямо в избу свининки занесут, — возразил Лукин.

— Э-эх. Я бы щас тоже от шкварочек копчененьких не отказался.

— Помолчи, Митяй! — рыкнул Хромов и вгляделся в нацарапанный Акимом рисунок. — А это что такое, рядом с домом?

— Сарай заброшенный. Наполовину сгнивший. Замок для виду висит, не закрывается.

— Это хорошо, что не закрывается. То бишь, по твоим словам, вместе с Коржом на круг три человека? Так?

— Вроде того, — неуверенно подтвердил Аким.

— Вроде или точно?

— Там кобель на длиннющей, на весь двор, цепи. Я не рискнул ближе подбираться. Но троих в окне видел верняком. И бабу.

Хромов задумался.

— Похоже, иных вариантов, кроме как разделиться, нет? — озвучил свое предложение Лукин и вопросительно посмотрел на командира группы.

— А может, и хрен с ним? С Коржом? — высказался до кучи и Битюг. — Не в этот раз, так на другой, все едино прибьем гниду. Я к тому, что нам задачу ставили Управе красного петуха пустить. Со всей ейной, включая списки на отправку народа в Германию, документацией. А Корж — так, по возможности.

— А если не представится более такой возможности? — вспыхнул Митяй. — Что, пускай эта сука и дальше… шкварочки копченые жрет? А, Михалыч?

Хромов долго медлил с ответом. Наконец, решившись, скомандовал:

— Василий Иваныч!

— Я, — отозвался Чапаев.

— Примешь командование ударной группой. На тебе — Управа.

— Есть.

— А со мной на Коржа пойдут…

— Я пойду, — не терпящим возражений тоном отозвался Сергей.

Хромов кивнул, подтверждая.

— Лукин. Битюг. Митяй, поменяйся с ним винтарями, твой понадежней будет.

— Держи, снайпёр, — Митяй нехотя расстался с винтовкой. — Не вздумай обронить-потерять. Лапушку мою.

Битюг равнодушно совершил обмен.

Еще более равнодушно озвучил:

— Тебе решать, Михалыч. Но персонально мое мнение — неправильно это. Как в газетах умные люди пишут — нецелесообразно. Группу дробить.