Юность Барона. Обретения - Андрей Константинов Страница 24

Выждав немного, Юрка подошел к пню, внимательно осмотрел, пнул ногой лежащую поверх гнилушку и с удивлением обнаружил, что та служила своего рода прикрышкой для дупла. Сунув руку в которое, нащупал внутри увесистый, завернутый в мешковину сверток. Опасливо оглядевшись по сторонам, он осторожно развернул тряпку…

Каждый из нас хотя бы раз в жизни читал книжку про таинственные клады и несметные сокровища. Но кто из читавших хотя бы раз в жизни по-настоящему сыскивал хотя бы отдаленно кладу подобное? К примеру, до сей поры самой крупной Юркиной находкой являлся пятиалтынный, найденный им на тротуаре Невского проспекта. И вот теперь…

Мужские карманные и наручные часы, изящные женские часики, фашистские перстни с выдавленными на печатке черепами с перекрестьем костей, три флакона одеколона, две губные гармошки, полдюжины зажигалок, прочий не вполне понятного происхождения мелкий хлам и вершина коллекции — пистолет вальтер.

«Вот ведь гад! А Хромов еще не хотел верить. Оказывается, прав был Аким — шкура Битюг! Мародер проклятый!»

Здесь же сыскался и отдельно лежащий, полностью снаряженный магазин. Юрка взял вальтер, вставил магазин в рукоятку и услышал характерный щелчок — затвор автоматически заслал патрон в патронник. Хотя Сережа Лукин и успел дать ему несколько уроков обращения с оружием, во всех тонкостях Юрка разобраться пока не успел. Но именно эту модель немецкого пистолета знал. Еще бы! Ведь именно из брата-близнеца точно такого же вальтера в феврале в своей ленинградской квартире Юрка и застрелил Кудрявцева.

Да-да, это они самые и есть — причуды и превратности судьбы. Нынешний юный советский партизан Василий Лощинин был не кем иным, как малолетним убийцей советского чекиста. Вот потому-то Юрка с такой легкостью и открестился от прежней биографии. Пусть все считают, что ленинградский школьник Юрий Алексеев пропал, сгинул без следа в блокадном городе. А значит, отвечать за гибель чекиста некому.

Юрка возвернул магазин, сунул его в карман, а пистолет за пояс, надежно скрыв под телогрейкой. Затем брезгливо завернул остальное барахло в мешковину и сложил обратно в тайник, максимально восстановив вокруг все как было.

По возвращении на базу первым желанием было пойти и рассказать все Хромову, но после долгих и мучительных терзаний он решил этого не делать. Стыдно, противно было наушничать на своего бойца. Пускай бы и такого, как Битюг. В итоге Юрка вполне удовлетворился тем, что отныне у него есть личное огнестрельное оружие. Которое, понятное дело, на людях светить нежелательно.

А еще Юрка с мстительным удовольствием представил выражение лица Битюга, когда тот, снова наведавшись к своему схрону, обнаружит пропажу. То-то задергается, запаникует. И поделом гаду.

* * *

— …Васька! Тушенки хочешь?

Неожиданный вопрос Битюга застал врасплох.

Разумеется, принимать подарки от этого гада Юрке категорически не хотелось. Да только…

Даже и в относительно сносных, применительно к недавнему прошлому, бытовых условиях чувство голода его, человека, пережившего блокадную зиму, по-прежнему не отпускало. Ни на один день. Юрка хотел есть всегда. В любом месте и при любых обстоятельствах.

А потому голод, пускай не чистой победой, лишь по очкам, но взял верх над чувством брезгливости.

— Хочу! А у тебя есть?

— Есть!

В подтверждение своих слов, Битюг продемонстрировал содержимое опустошенной примерно на две трети банки.

Юрка подбросил еще пару веток в костер, поднялся и подошел к так и не поменявшему изначальной лениво-созерцательной позы Битюгу. Произносить волшебное слово не стал, просто посмотрел вопросительно: дескать, ну и?

— Тушенка у меня есть, да не про твою честь! — выдал заготовленную хохму Битюг и гулко, словно в бочку, заржал.

Ошарашенный таким поворотом Юрка побледнел и сжал кулаки.

— Придурок!

— Что-о? — клацнул челюстями Битюг, резко перестав ржать. — Ты это на кого лапку задрал, щенок?

— Я, может, и щенок. А вот ты — шавка подзаборная, — зло процедил Юрка.

И, не сдержавшись, прокололся.

Добавил, чтоб окончательно припечатать:

— Мародер!

Битюг аккуратно отставил банку. Поднялся, угрожающе нависая.

Вперился недобрым.

— Что ты щас сказал?

— Я на таких уродов в блокадном Ленинграде насмотрелся. Сколько у тебя, я запамятовал, часиков и колечек в коллекции? Тех, что фашисты награбили, а ты позаимствовал? Что уставился? Видел я, как ты над своим схроном слюнями капал.

— Ах ты, с-ссучонок!

Битюг шагнул навстречу, сократив дистанцию до расстояния прямого удара.

— Даже не вздумай! — предупредил Юрка и быстрым движением выхватил из-за голенища правого сапога финку — подарок Лукина.

— Эй! Вы чего там, совсем сдурели? — заголосила от озера Анфиса, только теперь углядев разгорающийся на берегу конфликт. — Васька, убери нож! Совсем с ума спятил?! Битюг, оставь пацана в покое! Сходи лучше за хворостом, костровой хренов, огонь почти погас!

Юрка невольно обернулся на источник крика и…

Самого удара он даже не увидел.

Просто бац — и все: свет погас…

Юрка очнулся от струйки холодной воды, льющейся ему на переносицу. Он открыл глаза — над ним, тревожно всматриваясь, нависала Клавдия, держа обеими руками котелок.

— Слава богу, очухался. Я уж подумала, он тебя того… Очень больно, Вась?

Заботливо поддерживаемый девушкой, Юрка поднялся, помотал головой и прислушался к ощущениям:

— Нормально. Где этот гад?

— Его Михалыч на базу отправил.

— А Хромов откуда тут взялся?

— За ним Анфиса сбегала, позвала.

— Не нужно было. Зря. Я этого гада после сам, своими руками, уделаю.

— Слыхал, Михалыч? — охнуло за спиной.

Юрка, вздрогнув, обернулся и лишь теперь обнаружил, что они с Клавдией, оказывается, здесь не одни.

— Уделывальщик какой сыскался. И ведь с виду вроде умный парень, а на деле… Связался младенец с чертом.

— Анфиса, не тараторь, — попросил Хромов. — Шуму от тебя, как от гаубицы.

— А еще и не так пошумлю! Я еще до командира отряда дойду. И до комиссара Прохорова.

— Никуда ты не пойдешь. А с Битюгом я сам разберусь. И на этом — всё, закрыли вопрос. Между прочим, Васька, тебя тоже касается.

— Я ЭТОТ ВОПРОС закрою САМ! — дерзко, с вызовом отчеканил Юрка.

— Вот ведь баран упертый! — рассердилась Анфиса. — Да Битюг тебя по стенке размажет!

— Это мы еще посмотрим.

— Тьфу! Пошли, Клавка, надоело мне с этим малолетним дураком возиться. Я ему про Фому, а он… Если хочет ходить в синяках, аки в веснушках, то заради бога! Пошли.