Дама наизнанку - Василий Горлов Страница 25

— Я в курсе, — энергично оборвал Востриков "Уткина". Устроит в пятнадцать часов у памятника Героям Плевны?

— Как скажете, Борис. Ведь это нужно мне, а не Вам.

— Правильно мыслишь. Считай, одно очко заработал. Во что будешь одет?

— Буду в синих джинсах и в синей же куртке "Аляске".

— Н-да, редкое сочетание, один на тысячу! Ладно, я буду в рыжей дубленой куртке с белым воротником, не перепутаешь. До скорого!

Как часто бывает в таких случаях, майор тут же дозвонился и до театра. Директор оказался на месте. Он с готовностью согласился на встречу, попутно сообщив, что в девять тридцать началась репетиция, в которой занято большинство ведущих актеров, так что Баранов разом сможет побеседовать со всеми интересующими его людьми. Взглянув на часы, Виктор ответил, что сможет приехать сразу после одиннадцати. Перед выходом он позвонил на мобильный телефон Лиде, выслушал ее комментарии по поводу встречи с Наумовым, попросил соблюдать осторожность, и обещал часам к семи приехать в Управление.

Баранов любил театр, хотя в последние годы, а точнее, после окончания университета, бывал там редко: в нечастые выходные не до хорошего, отоспаться бы! Поэтому, входя в 11–20 в служебный вход драматического театра, он испытал нечто вроде легкого трепета: подумать только, какие великие актеры поднимались за прошедшие десятилетия по этим ступенькам!

Вахтерша, посмотрев в удостоверение, безошибочно догадалась о причине визита майора:

— Вы по поводу убийства Аллочки Перминовой? До Вас, другой милиционерик ходил, вроде бы, капитан… Уж скорей бы поймали вы этого ирода! Такой она человек была замечательный! Как бы ни торопилась, всегда остановится: "Как ты, теть Маш?". То конфетки подарит…

Если бы Виктор не спросил, как пройти к директору, она, похоже, еще долго делилась бы этими трогательными воспоминаниями. Директор оказался пухлым пятидесятилетним коротышкой, определенно не смирившимся за прожитые годы с этим своим недостатком, о чем наглядно свидетельствовали туфли на высочайшем каблуке и высоко взбитый кок седеющих волос. Тщательно проверив документы майора. Он усадил его в кресло, благожелательно улыбнулся и осведомился:

— Коньячку не желаете, господин майор? Или правильнее по-старому, товарищ майор?

— Уставное обращение пока не меняли. А что до коньяку… Спасибо!

— Спасибо, "да", или спасибо, "нет"?

— Спасибо, нет: рановато, да и вообще, дел много.

— А я себе налью, простудился, знаете ли…

Директор открыл сейф, и достал пузатую бутылку.

— Всегда, знаете ли, держу под рукой этот целебный напиток. Время от времени на сцене с актерами происходит одна и та же страшная вещь — пропадает голос. Ладно, если это "кушать подано". У них, кстати, такого и не бывает. А если у главного героя? Тогда на помощь приходит директор! Стакан коньяку (я Вам когда-нибудь расскажу, что молоденькие актеры, бывало, вытворяли на сцене после моего лечения!), и голос возвращается, до конца спектакля — гарантированно. Но потом, конечно, длительный больничный… Как говорится, жертва искусства! Ваше здоровье!

— Кхм, я бы хотел обсудить с Вами несколько вопросов в связи с расследованием убийства артистки Перминовой.

— Да, да, такой ужас! — директор помотал головой и содрогнулся, то ли от воспоминания о преступлении, то ли оттого, что душа плохо приняла дозу алкоголя.

— Как Вы думаете, мог ли кто-нибудь в театре быть заинтересованным в смерти актрисы?

— Упаси Бог, что вы! Меня об этом уже расспрашивал Ваш предшественник. А, кстати, где он? Такой веселый молодой человек… Надеюсь, с ним ничего не случилось?

Я тоже надеюсь, что пока ничего серьезного с ним еще не случилось, подумал Баранов, но интересно, почему ты об этом спрашиваешь? Улыбнувшись, майор ответил:

— Нет, с ним все в порядке! Но Вы не ответили на мой вопрос.

— Извините. Аллочку абсолютно все в коллективе любили, это был ангел во плоти. Я не могу представить себе такого изверга. Даже искать его среди актеров труппы бессмысленно, и даже вредно. Вы себе не представляете, как негативно это страшное происшествие сказалось на творческом тонусе коллектива! Но говорят, что у нее был ужасно ревнивый возлюбленный…

— Скажите, где и как я мог бы поговорить с актерами? В первую очередь с теми, с кем Перминова была особенно дружна?

— Пойдемте в зал, сейчас, я думаю, Кирилл Кириллович объявит перерыв — он всегда это делает в двенадцать часов. Я Вас представлю труппе, а дальше уже, как говорится, Вам и карты в руки! Начните с Эллы Мурашовой, они с Аллочкой очень дружили.

Когда взялся за ручку двери, ведущей в зрительный зал, он предупредил о необходимости соблюдать сугубую тишину: "Кирилл Кириллович человек очень эмоциональный, и любые посторонние звуки его просто выводят из себя". В зале было темно, только где-то на уровне 5-го — 7-го ряда горела настольная лампа, освещавшая седую шевелюру и грузную фигуру знаменитого режиссера. На ярко освещенной сцене несколько актеров благоговейно слушали, что он им говорил:

— … Меня совершенно не устраивает. Вы играете обыденных людей в их каждодневной жизни. Ничего не скажу, играете убедительно. Но ведь вся соль в том, что ваши персонажи — люди необыкновенные, и такими их сделала совершенно фантастическая ситуация, в которой они оказались. Неужели это не понятно, черт возьми? Через тридцать минут начнем все сначала.

Кирилл Кириллович встал со своего кресла и почти выбежал из зала. Директор, дождавшись, когда за ним закроется дверь, встал и попросил внимания. Еще через пару минут Баранов сидел в отведенной для него гримерке и с любопытством смотрел на Эллу Мурашову, эффектную блондинку и частую исполнительницу запоминающихся ролей в остросюжетных сериалах. В реальной жизни, разумеется, она выглядела несколько иначе, чем на сцене или экране телевизора, но впечатление, несомненно, производила мощное.

— Извините, ради Бога, но я займу у Вас всего несколько минут. Ваш перерыв…

— О каком перерыве Вы можете говорить, если наша беседа поможет найти убийцу Аллы…

— Что Вы думаете обо всем этом? Кто, по-вашему, мог быть заинтересован в этом убийстве?

— Не представляю! Вы, наверно, уже сто раз слышали, что Аллочка была ангелом. Но ведь так оно и было! — Элла красиво всплеснула руками и обессилено уронила их на колени. Ума не приложу, кому это могло быть нужно. Если только Любовь и Ревность…

Она именно так и произнесла эти слова, с большой буквы. Все-таки актеры умеют то, что недоступно для остальных людей! В общем, ничего более существенного от заслуженной артистки Эллы Мурашовой Баранов не узнал. Как, впрочем, и от нескольких других, зашедших к нему после нее. Майор уже начинал посматривать на часы, опасаясь, что вот-вот перерыв закончится, а он ничего полезного так и не узнает. Но под конец ему все-таки повезло. Удача явилась в лице рыжеволосого и рыжеусого артиста Владимира Уланова. Причем начало беседы ничего интересного не предвещало: Владимир пустился в воспоминания о том, какой чудесной актрисой была покойная: