Не без вранья - Елена Колина Страница 25

Может быть, хватит уже про это? Про мазохизм, про секс, про любовь. У них все же были и другие занятия, помимо романов.

Со встречи с Бриками у Маяковского началась другая жизнь. Но не только Лиля влияла на Маяковского — помыла, пригладила, ввела в свой круг, но и Маяковский влиял на Бриков, и его влияние было больше, значительно больше, чем галстуки, цилиндр и новые зубы.

И, может быть, вообще все было не совсем так. Не то чтобы Маяковский был совсем уж жалким малюткой, которого пригрели Брики. Есть воспоминания, в которых написано, что вовсе не богатые Брики пригрели бедного Маяковского, а наоборот, Маяковский был Брикам «чрезвычайно выгоден».

Каменский, вместе с которым Маяковский ездил в турне с футуристическими действами: «У него было имя на всю Россию, слава была уже такая, что он сам не знал, чего ему надо. Он же зарабатывал в это время просто тысячи, и он все спускал, страшный был игрок. Он чувствовал за собой силу, прогрессивным образом он увеличивал свои гонорары и возможности, все ему легко давалось. Деньги просто сыпались со всех сторон. Начиная с турне, уже все было. Но, знаете, игроки время от времени нуждаются. Он на деньги эти, как на окурки, смотрел…

…И эта так называемая любовь, которая, конечно, очень быстро его разочаровала. И вполне понятно.

…Я чувствовал, что конец наступил после первой встречи, может быть, не прошло двух-трех недель. А тогда всем казалось — вот любовь! Все это была игра. Он в жизни игроком был, он и тут играл. Правда, там о нем заботились, потому что Володя был чрезвычайно выгоден — это был настолько широкий, Атлантический океан. Если он выигрывал шестьсот рублей вечером, он тут же выкидывал их на стол. Это нравилось — схватить такие деньги. А там были новые проекты, новые выступления. И все это ему нравилось. Это уже 1915–1916 годы, в особенности 1915-й».

Ну и где правда, кто кого пригрел, кто кому был выгоден?..

Маловероятно, что Каменский прав, что Брики сразу же воспользовались славой Маяковского и его деньгами, — все-таки тогда еще не было ни славы, ни денег. Но Маяковский был им очень полезен.

В сущности, он дал другое направление их жизни, до него они были обычная буржуазная парочка, а теперь стали — необычная. Брики были люди «другого круга», но ведь и Маяковский был «другого круга» — его круг были поэты, писатели, художники. Маяковский был гениальный поэт, а Брики — фармацевты. Фармацевтами насмешливо называли людей, которые хотели принадлежать к богеме, но не принадлежали. Брики ходили в «Бродячую собаку», как все фармацевты, по билетам, а Маяковский был — свой.

Считается, что у Бриков и до встречи с Маяковским были друзья «из мира искусства»: танцовщица Екатерина Гельцер и чудный, милый Михаил Кузмин, талантливый поэт и музыкант. Но одна танцовщица не могла составлять никакой круг, а Михаил Кузмин не был в числе их знакомых, — он вел подробнейшие дневники, описывая каждый свой день, и в его дневнике за пятнадцатый год ни разу не упомянуты Брики. Кузмин появился у них на встрече шестнадцатого года, когда уже был Маяковский. Это не придирка, это важно: до Маяковского круг общения у Бриков был совершенно буржуазный, друзья их были «светские люди», и по тому, как мгновенно они поменяли образ жизни, очевидно, что он им наскучил до смерти.

У Бриков был дом, они были приятной парой, но теперь дом из просто жилья Лили и Оси превратился в «салон».

Это была маленькая квартирка, в которой всегда был накрыт стол к чаю. Лиля была правильная хозяйка, не из тех, кто полдня обдумывает меню, а когда приходят гости, не в силах общаться, беспокойно поглядывает на накрытый стол, не забыла ли чего-то. У Лили все было как будто само собой, и чай, и блины.

Маяковский познакомил Бриков со своими друзьями — молодыми поэтами (это были Пастернак, Бурлюк, Хлебников, Асеев) и художниками (Филонов). Теперь за Лилиным столом собирались совсем другие люди — самые талантливые, самые лучшие. Тогда у Бриков и сложился стиль жизни, который поддерживался всегда, в самые трудные годы, — «салон»: стихи, чай, разговоры об искусстве. Стиль богемный, но за внешней богемностью все-таки была устоявшаяся буржуазная жизнь — уютное жилье и чай с вареньем.

В центре салона — Лиля.

Вот деталь: на стене висел огромный лист бумаги, на котором каждый гость должен был что-нибудь написать — все равно что, но про Лилю, только про Лилю… Все-таки Лиля была очень уверена в себе!

Как это у них было? Вокруг самые талантливые, самые лучшие разговаривают об искусстве, читают стихи… И что же, Лиля каждому гостю говорит: «Напишите вот здесь что-нибудь про меня, у нас так принято — писать только про меня». Она, конечно, хозяйка салона, но как-то это нескромно… А может быть, это Осип говорил: «Напишите здесь что-нибудь на память, но только про Лилю».

Никто не сказал, что Лиля — дамочка-дурочка. Лиля всем понравилась, всех очаровала.

«И вот я введен в непохожую на другие квартиру, цветистую от материи ручной раскраски, звонкую от стихов, только что написанных или только что прочитанных, с яркими жаркими глазами хозяйки, умеющей убедить и озадачить никогда не слышанным мнением, собственным, не с улицы пришедшим, не занятым у авторитетов. Мы… были взяты в плен этими глазами, этими высказываниями…» — так писал Асеев [4]. Что делало Лилю королевой среди очарованных подданных?.. Умение вести беседу? Что?