Тень на плетень - Светлана Алешина Страница 25

— Это диктофон, Марина, — успокаивающе произнес Ромка совершенно равнодушно, как о вещи, недостойной его внимания. — Никого там не было, как я понял, да? — спросил он.

Я подошла и протянула ему свою находку. Он взял механически и спокойно, но потом, повертев в руке, удивленно произнес:

— Да это же ведь… а как же… — Еще раз посмотрев, Ромка нажал на кнопку воспроизведения, и мы все услышали продолжение его рассказа о нехорошем доме.

— А это ведь твой диктофон, Марина, — удивился Ромка, выключая, и взглянул на меня, ожидая объяснений.

— Вот именно, твой, — сказала я. — Пойдемте.

— Ну вот, правильно! — сказала Маринка, забирая у Ромки диктофон. — Ни у кого ничего нет, одна я и кофе вари на всех, и диктофоны раздавай.

Непонятно только, как вы его взяли без моего разрешения! Сначала этот одноногий Джо берет, но он хоть спрашивает, потом… Секунду! — вскричала она. — Мой диктофон?!

Маринка взглянула на диктофон у нее в руке как на змею, потом, вытаращив глаза, посмотрела на меня.

— А откуда он у тебя, Оль? Его же это… ну… в больнице… — пролепетала она, ничего не понимая. Я, наверное, ощущала бы и себя в таких же непонятках, случись со мною такой же фокус.

— Вот именно, — устало сказала я, — украли в больнице, а обнаружили его мы здесь. Чудеса, правда?

— В самом деле? — воскликнул Ромка. — И мой репортаж целый?! Марина, дай, пожалуйста, я проверю до конца — Да подожди ты, — отмахнулась от него Маринка. — Оль! Рассказывай все подробно! — потребовала она. — Там никого не было? А где он лежал?

— Пойдемте в машину, — предложила я, — по дороге я все и расскажу. Мне кажется, Виктор, — я повернулась к нашему фотографу, — нет смысла лазать по другим коттеджам, правильно?

Виктор кивнул, и мы, не торопясь, направились к выходу.

Выйдя на свежий воздух, мы столкнулись нос к носу с одним из местных обитателей. Это был явный бомж неопределенного не только местожительства, но и возраста и состояния. То есть, глядя на него, было непонятно, то ли он больной, то ли слегка выпивший, то ли просто уставший от своей неустроенной жизни.

Сей небритый экземпляр рода человеческого, подвида бомжеватых, неторопливо шел к коттеджу, держа в руках полуторалитровую бутылку из-под фанты, однако в ней была налита отнюдь не фанта, это было видно по цвету напитка.

Увидев перед собой целую делегацию явно не относящихся к его собратьям, бомж первым делом, руководствуясь отработанным приемом, спрятал за спину свою бутылку и только после этого позаботился о собственной безопасности: он резко сменил курс и постарался боком отойти влево.

— Мужчина, можно вас на минутку! — Маринка вышла вперед и поманила бомжа пальчиком.

— Ну, — отозвался бомж, продолжая отходить и держа свою бутылку за спиной.

— Вы здесь живете? — спросила его Маринка.

— Сторож я, — шепелявя, ответил бомж, — а что надо-то?

— А кроме вас, никого здесь больше не бывает?

Бомж подозрительно осмотрел Маринку, потом меня и покачал головой:

— Ну как, бывает кое-кто, а кто вам нужен?

— Нам нужен тот, кто оставил здесь диктофон, — сказала я. — Вы знаете, кто это мог быть?

Бомж взглянул на меня, промолчал и нахмурился.

— Это ваша вещь? — Маринка подошла к нему почти вплотную и наморщила носик. — Ну отвечайте быстрее! Мне тут с вами рядом стоять… некогда!

— Да на хер он мне? — наконец сообразил ответ мужик. — Может, это Антошка оставил.

— Какой Антошка? — спросила я.

— Да есть тут один. Он подрабатывает на строительстве. Но сейчас его нет. Он завтра будет. Утром приходите. — Бомж, видимо, решив, что разговор закончен и не о чем больше рассуждать, направился к коттеджу.

— А только что здесь никого не было? — задала я самый важный вопрос и напряглась в ожидании ответа.

— Здесь-то? А кроме меня, и нет тут никого, — пробурчал мужик, — как Антошка уехал в город часа в четыре, так и все, значит. Я здесь сторож.

Сторож поморщился, словно у него болело все и везде, и постарался прошмыгнуть в коттедж.

Видя, что мужичок или страдает хронической формой недоразвитости, или думает только о содержимом своей бутылки, мы отстали от него и сели в «Ладу».

— Ну, рассказывай, Оль, обещала! — сказала Маринка, не успев даже как следует устроиться на заднем сиденье.

— Да, откуда там взялся мой диктофон? — поддержал ее Ромка.

— Не твой, малыш, а мой, — поправила его Маринка.

Виктор вывел «Ладу» на дорогу, и за пять минут я сумела рассказать все и Ромке, и Маринке и даже сумела ответить на все возникшие вопросы. Событий-то, как оказалось, произошло не так уж и много, если их кратко пересказывать.

Маринка больше не задавала вопросов. Ромка переваривал услышанное. Я собралась наконец-то спокойно покурить, как вдруг мелодично зазвонил мой сотовик в сумке.

— Вот те на! — сказала я сама себе, доставая его из сумки. — Кто-то вспомнил обо мне под вечер.

— Это мужчина, — безапелляционно произнесла Маринка, и самое интересное, что она оказалась права. Это был Фима Резовский.

— Привет! — радостно крикнул он мне в самое ухо. — Мне сообщили, что ты меня искала, и вот я нашелся, мечта моя.

— Да-а-а, ты, конечно же, поспешил, — не выражая особой радости, сказала я, — я уже и забыла, когда в последний раз звонила тебе на работу, а ты только нашелся! Уходил в подполье?

— Нет, всего лишь бегал по этажам в правительстве области. — Фима редко терял оптимизм, к моему плохому настроению он уже успел привыкнуть за годы общения, поэтому его голос и не сбавлял радостных оборотов. — Ты сейчас где, солнышко мое? Одна и дома?

— В машине и еду домой, — ответила я. — Ты знаешь, кстати, чем я сейчас занята? Расследую дело Будникова. Между прочим, в нас уже стреляли. Что скажешь?

— Дело Будникова? — переспросил Фима. — Это который с моста упал на машине?

— Да, он самый.

Фима посопел в трубку.

— Что скажу? — повторил он. — Я скажу, что удивляюсь тому, что ты вообще жива и на свободе!

Это значит, что ты недавно начала копать и неглубоко еще выкопала. Брось немедленно эту гадость! — сказал Фима. — Ты хочешь оставить меня безутешным?

— Ты шутишь? — предположила я, все-таки закуривая. Фима — прекрасный человек, только у него язык без костей, а это не всегда украшает.

— Какие могут быть шутки! — устало произнес Фима и, помолчав, переспросил:

— Так говоришь, что ты едешь домой?

— Мы почти все туда едем, кроме Сергея Ивановича. Хочешь навестить одинокую девушку?