Труп в холодильнике - Наталья Александрова Страница 25

Стекло оказалось небьющимся, однако от удара включиласьсигнализация джипа, наполнив колодец двора жуткими заунывными подвываниями.

Видимо, так или примерно так завывала на болотах хмурымитуманными вечерами собака Баскервилей, наполняя сердца окрестных жителеймистическим страхом и суеверным ужасом.

Конечно, отечественные отморозки не обладают такойчувствительностью, как жители английской глубинки, и в отличие от нихсовершенно не суеверны. Однако включившаяся сигнализация заставила и ихизменить свои планы.

– Смываемся, пацаны! – проговорил один из них, вертяголовой.

– Обожди, сперва мы этого гада замочим! – возразилдругой, более решительно настроенный.

– Спокойно, Толян, – осадил его третий, – сейчасне время. Забыл, что Гвоздь велел? Чтобы все было тихо, а тут вон какую музыкуустроили!

– Да замочить-то его за минуту можно! – упорствовалсамый кровожадно настроенный из троих.

Но в это самое мгновение из подъезда выкатился хозяин джипа.

Если трое незнакомцев показались Надежде на редкостькрупными и решительными экземплярами вида homo sapiens, то этот новый персонажбыл самый настоящий монстр. Шея у него была толщиной с афишную тумбу, бицепсы –с телеграфный столб, а ноги такие накачанные, что он не мог поставить их рядоми бежал в раскоряку, как краб на берегу моря. В дополнение ко всему на егонеобъятной шее имелась небольшая бритая голова с низким обезьяньим лбом ималенькими злющими глазками, как у бультерьера.

Заметив группу возле своего джипа, он злобно хрюкнул ипомчался на незнакомцев, размахивая кулаками и хрипя:

– Запасайтесь гробами, уроды! Я вас всех сейчас на собачийкорм переработаю! Вы как, хомяки потрошеные, посмели к моему джипузеруприблизиться?!

Трое «друзей» Селиверстова оценили внешние данные новогопротивника и сочли за благо организованно отступить. Они бросили полуживогоВасилия на асфальт и припустили прочь со двора. Владелец джипа, радостно хрюкаяи топая, как целое стадо носорогов, устремился следом за ними.

Василий Селиверстов с заметным трудом поднялся на ноги иогляделся по сторонам.

От прежнего лощеного, ухоженного мужчины, грозы женскихсердец, осталось одно воспоминание. Губы его были разбиты, нос свернут насторону, под обоими глазами красовались огромные синяки, на лбу и на щекахвиднелись ссадины.

Надежда Николаевна, как всякая женщина, обладала отзывчивымсердцем. Она не могла без жалости смотреть на избитого, полуживого человека,хотя и подозревала его в убийстве. Кроме того, у нее появился реальный шансвытрясти из Селиверстова кое-какую информацию: в своем теперешнем состоянии онвряд ли был способен на упорное запирательство...

Короче, по той или другой причине, а скорее всего по целомуряду причин Надежда устремилась на помощь побитому Василию.

Правда, прежде чем выскочить из своего укрытия, она принялакое-какие меры для конспирации.

Конечно, она не думала, что Василий заметил ее на вечеринкеи уж тем более в кабинете психолога, однако береженого, как известно, Богбережет, и Надежда Николаевна постаралась слегка изменить свою внешностьимеющимися под рукой средствами. А именно вытащила из-под воротника пальтояркий шелковый шарфик и повязала его на голову в качестве косынки.

Подбежав к избитому Селиверстову, Надежда подхватила его подруку, чтобы помочь удержаться на ногах, и проговорила с искренним сочувствием:

– Мужчина, как же вам досталось! Вам нужно скорее втравму... я вам помогу добраться!

К ее удивлению, Селиверстов выдернул руку, взглянул сненавистью и процедил через разбитые губы:

– Отстань, бабка! Чего тебе надо?

Надежда Николаевна почувствовала горькую обиду. Вот каксовременный человек реагирует на милосердие! Она-то, наивная дура, хотела емупомочь, а этот низкий, неблагодарный человек мало того, что оттолкнулпротянутую ему руку помощи, так он еще и обозвал ее бабкой!

Такого с ней еще никогда не было. Ну, допустим, девушкой еетоже давно уже не называют, только один раз, в автобусе, какой-то дядечка соспины не разобрался, попросил: «Девушка, передайте деньги...» – но обычно ееназывают дамой, в самом крайнем случае – женщиной. Обращение, конечно, не богвесть какое изысканное, но к нему уже все как-то привыкли. Но чтобы бабкой!

К обиде примешалась самая настоящая злость.

«И что я с ним вожусь? – подумала Надежда. – Брошуего здесь, пусть как хочет, так и выбирается!»

«Но тогда ты ничего не узнаешь о том убийстве накорпоративной вечеринке! – проговорил ее внутренний голос, который доэтого молчал, как партизан на допросе. – А между прочим, скорее всегоон-то и есть убийца! Так что, расследовав убийство и выведя Селиверстова начистую воду, ты ему заодно отомстишь за хамство!»

На этот раз, как ни странно, Надежда была согласна со своимвнутренним голосом.

В довершение ко всему из подворотни послышался топотприближающегося стада носорогов. Видимо, владелец джипа разделался с тоймрачной троицей и теперь возвращается. А в таком случае ему лучше не попадатьсяна дороге. Известно ведь, что носорог очень плохо видит, но при таких размерахэто уже не его проблемы...

– Слушай, ты, красавец мужчина, если не хочешь, чтобы тебееще добавили, – делай, что я скажу! – проговорила Надежда снеприязнью и снова подхватила Селиверстова под локоть.

Она еще раньше, осматривая двор, заметила в дальнем углуступени, ведущие вниз, к подвальной двери. Теперь она поволокла к этому подвалувяло упирающегося Селиверстова.

Тот поначалу что-то недовольно ворчал, но когда изподворотни вылетел, громко топая и пыхтя, разъяренный владелец джипа, Василийзамолк и прибавил шагу.

Все слышали об испанской корриде, но не все знают, чтокоррида – это только кульминация и завершение праздника, продолжающегося целыйдень, а то и несколько дней, и что перед боем быков происходит событие не менееважное и гораздо более массовое – так называемый бег быков. Несколько огромныхживотных выпускают на узкие улочки города, и все мужчины, желающие показатьсвое мужество, бегут перед ними к арене для боя быков, плаца дель торрес. Не увсех хватает силы воли и выдержки, когда позади, неотвратимо нарастая,приближается тяжелый топот копыт. Многие участники бега быков прячутся вподворотни или перепрыгивают через заборы, показывая при этом чудеса ловкости,и только самые смелые добегают до арены, срывая аплодисменты зрителей.

Нечто подобное испытали и Надежда с Селиверстовым, когда водвор влетел, пыхтя и ругаясь, багровый от злости громила.

Надежда подтолкнула Василия к ступеням, и они стремительноскатились по ним к хлипкой подвальной двери.

На их счастье, она оказалась не заперта, и Надеждапроскользнула в подвал, втащила за собой Селиверстова и захлопнула дверь.