Лживый брак - Кимберли Белль Страница 24

К своему удивлению, я сплю все пять часов полета. С момента взлета в Атланте и до тех пор, когда командир экипажа направляет машину вниз и идет на посадку в Сиэтле. Видимо, мое тело наконец одерживает верх над мозгом и перестает сопротивляться усталости. Напоследок мы попадаем в воздушную яму, и я широко распахиваю глаза, но не от ужаса, а потому, что понимаю: вот что сначала почувствовал Уилл. Пассажиры вокруг, и Дэйв в том числе, вцепились побелевшими пальцами в подлокотники своих кресел. Я знаю, все сейчас они думают про рейс 23, подсчитывая, какова вероятность того, чтобы в течение одной недели потерпели крушение сразу два самолета, следующие в Сиэтл, и удивляюсь собственному спокойствию. Почему я не боюсь, как другие? Это горе притупило мои чувства? Самолет трясется и скрипит, потом выравнивается, и пассажиры с облегчением откидываются на спинки кресел.

Дэйв, перегнувшись через меня, дотягивается до шторки на окне, поднимает ее, и мне в глаза бьет яркий свет.

– Это не в первый раз, – говорю я, вспомнив, как на втором курсе Джоуи Макинтош показывал мне, как пить пиво из воронки, до тех пор пока я не отключилась прямо во дворе дома. Дэйв перебросил меня через плечо и втащил наверх, где уложил в постель до того, как наши родители вернулись из кино. Я целую его в плечо. – Спасибо, что ты здесь. Не представляю, как бы я справилась со всем этим сама.

– Пожалуйста. Как будто я бы тебе позволил. – Он быстро сжимает мою руку, потом, покопавшись в кармане впереди стоящего кресла, сует мне пакетик крекеров

«Чекс Микс», которые купил в аэропорту Атланты. – Вот. Мама сказала, что, если ты еще похудеешь, она меня убьет.

Я улыбаюсь, хотя мне точно известно, что он не шутит. Мама так ему и сказала, а я действительно похудела. Шесть дней без еды, и вот результат – джинсы болтаются на бедрах, живот плоский и подтянутый, а моя задница – которая никогда не была слишком жирной, но и тощей ее определенно назвать было нельзя – уменьшилась в размерах, потеряв былую пышность. Превращение во вдову стоило мне семи с лишним фунтов.

Я открываю пакет, съедаю сначала одну штучку, а потом, когда мой желудок не восстает против соленого и хрустящего крекера, другую и смотрю в окно на Сиэтл, который вижу впервые. Его не зря называют Изумрудным городом. Раскинувшиеся на многие мили вокруг холмистые луга, леса и озера цвета авокадо, словно длинные пальцы, проникающие в поросшие мхом долины, из-за дождей, давших второе название городу, кажутся еще более зелеными. Над нами низко нависают свинцовые тучи.

Через пятнадцать минут мы уже выходим из аэропорта и на шаттле доезжаем до стойки «Хертц». Поскольку точно неизвестно, что именно мы ищем и сколько нам понадобится времени, мы с Дэйвом решаем импровизировать. Никакого предварительного заказа автомобиля и номера в гостинице, никакого плана и даже обратных билетов. У Уилла от этого случился бы взрыв мозга, но туристические сайты уверяли нас, что по причине характерных для апреля частых дождей и холодного ветра туристов в городе будет немного и проблем с наличием свободных мест в гостинице не возникнет.

Мы забираемся в арендованный автомобиль, Дэйв заводит двигатель и жмет на газ до тех пор, пока из вентилятора не начинает дуть горячий воздух. Жители Атланты не приспособлены к такому холоду, который обжигает кожу и пробирает до костей, заставляя вас чувствовать себя так, будто вы вымокли насквозь, хотя на самом деле это не так. Я дрожу на пассажирском сиденье, пока Дэйв возится с радиоприемником. Он ловит какую-то станцию в стиле кантри, а я выстраиваю маршрут на своем айфоне.

– Нам нужно добраться до I-5, а затем двигать на север. – Дэйв не трогается с места, я оборачиваюсь и вижу, что он смотрит на меня. – Что?

– Просто… – Он вздыхает, глядя мне прямо в глаза. – Ты совершенно уверена, что хочешь этого?

– Ты спрашиваешь меня об этом сейчас?

Он поднимает руки, а потом ударяет по рулю.

– Время не самое подходящее, согласен, и все же. Я спрашиваю тебя сейчас, когда у нас еще есть шанс вернуться. Поехать домой и забыть все, что связано с Сиэтлом, пока это не омрачило память о твоем муже. А так и будет, ты знаешь. Особенно если мы узнаем что-то плохое. Ты об этом подумала?

– Конечно, я думала об этом. На самом деле я даже почти уверена, что именно так и будет. Никто не станет переписывать годы своей жизни заново, если они были чисты как стеклышко.

Он смотрит на меня, словно говоря: «Твоя взяла».