Блондинки начинают и выигрывают - Светлана Успенская Страница 24

Только трудно это будет доказать. Ой как трудно!

А жена этого, неубитого… Как приехала на опознание — ну точно привидение. Белая вся! Волосы белые, губы белые, ногти на руках белые, пальтишко и то белое. Как подошла к телу супруга, так ее сразу и повело в сторону. Затряслась вся и шепчет что-то истерически. Он не он, не разберешь с ее слов. Даже радости ни на грамм в ней не ощущалось, что это не муж ее лежит пред ней, в последний раз растелешившись, а вовсе незнакомый человек.

Покачнулась она — и ну глаза закатывать, точно небо ей позарез охота увидеть. Ей сейчас, как водится, ватку под нос, чтобы в себя вернулась. Натура, чувствуется, городская, чувствительная… Не то что наши девки деревенские. Тем хоть роту мертвых мужиков покажи, только ржать будут да семечки лузгать… Оклемалась она, с чувствами своими собралась — и ну поскорей на свежий воздух. Чтобы, значит, вновь не насиловать свой организм грубым видом обнаженного тела.

Потом уже рассказала следователю, что не ее муж к нам затесался. У ее благоверного будто бы татуировка на плече еще с армейских времен присутствует, ныне сведенная подчистую: орел на скале сидит, крылья распластал, а у этого плечико было чистое, как у младенца, если не считать, конечно, всякой излишней растительности. А так, конечно, похож слегка. Возраст — весьма средний, рост подходящий, комплекция как у всех. И конечно, черты лица и общее впечатление благоприятные. Недаром Михайловна по своей куриной слепоте обозналась.

Следы преступления? А никаких следов преступления там не обнаружилось. Сам подумай, разве Михайловна такая дура, чтобы следы после себя оставлять? Да они в своем пансионате так насобачились водку стеклоочистителем разводить, что никаких следов не сыщешь, хоть всю жизнь на поиски угробь.

Ну, нашли там что-то вроде отпечатков от мужских ботинок. Да только я думаю, кто там эти отпечатки у нас разбирать умеет? Ишь, следопыты! Сидят там в районе, дурацкие директивы спускают да отпечатками голову морочат.

Я вот что думаю… Михайловна, правду сказать, корпусная дама, — значит, это она и наследила. А потом прибежала в отделение на всех парах: мол, я не я и лошадь не моя. Мол, нашла труп, примите с благодарностью. Я будто здесь ни при чем, только за кирпичик чуток и подержалась…

Эхма, жалость какая, не удалось мне ее по горячим следам допросить. Уж я бы ее прижал к ногтю! Завертелась бы она у меня, как уж на сковородке. И крупорушку бы мигом вернула, как пить дать… Гм-м… Ну, в общем, раскололась бы она у меня, как миленькая, на предмет, что у нее с этим постояльцем вышло.

Да и теперь воли мне нет ее поприжать. Дело громкое обещалось быть, в район его передали на расследование. А мы что? Мы люди маленькие. Нас не спрашивают. А вот дай нам волю, тогда бы уж…

Ух! Все б подчистую раскрыли!

Способ пощипать жирных кур, не замарав собственного рыльца в пушку, был разработан мной сразу после того, как существование тайного счета перестало наконец быть тайной. После встречи с Деревым (когда, вместо втыка, меня лишь ласково погладили по шерстке) я принялся усиленно соображать. Необходимо было разобраться в ситуации.

Кто именно исправил номер в шаблоне документа, было ясно: Васька Петин, начальственный выкормыш, рыжий обалдуй, глиста в скафандре! Это его происки. Вечно он под меня подкапывается, строит козни, интригует, при этом притворяясь закадычным другом. Однажды, когда речь шла о распределении процентов по сделке с «Интернешнл флаер», сделке, которую я собственноручно подготовил и пробил, а он только оформил для нее две бумажки, Васька сначала сделал вид, что полностью уступает мне пальму первенства, так сказать, а сам… Присвоил чужой труд и не поморщился! При этом огреб немаленькие проценты (сделка была на миллионы) и славу самого удачливого менеджера компании.

Я ненавистно сжал кулаки. За такое свинство, которое он учинил намедни (наверняка обдуманно и планомерно), дать по морде — и то мало. Влез в чужой комп — и ну править шаблон. Кто позволил?!

Ах да, я же сам ему и позволил… Ну и что? Я даже в страшном сне не мог представить, что, вместо того чтобы исправить копию образца, как это принято у приличных людей, он примется курочить оригинал и даже ни слова не вякнет об этом при уходе!

Едва первый гнев улегся и я понемногу вернулся в свое обычное сангвиническое состояние, настало время пораскинуть мозгами.

Что же произошло? Деньги отправились на счет, ясное дело, не на тот расчетный счет нашей фирмы, который был указан во всех ее реквизитах, а на безвестный счет, служащий для каких-то целей, о которых знали только босс, бухгалтерия и Вася Петин. И о которых не знаю я.

Шла ли речь о подставных счетах, куда время от времени сливалась вся «левая» выручка, чтобы не попасть в поле зрения налоговых органов, или о чем-то другом, мне было пока неизвестно. Но я очень хотел это узнать. Меня это страшно интересовало.

Куй железо, пока горячо, — следуя этому завету, я набрал знакомый номер.

— Вася? — жизнерадостно проорал в трубку, стараясь выглядеть еще более оптимистично, чем мой невидимый абонент. — Как дела? У меня на «ять»! Слушай, ты вечером занят? Пошли в боулинг, мне партнер нужен, а Курочкин заболел.

Я, конечно, врал как сивый мерин. Курочкин был абсолютно здоров (утром мы церемонно раскланялись в коридоре), в боулинг мы с ним играли не чаще одного раза в год, но это не важно. Главное, Вася с присущей ему легкостью согласился на встречу.

Мы договорились на вечер. Какая-то чувствительная струна внутри меня напряженно зазвенела в предчувствии удачи. Кажется, я напал на золотую жилу. Нет, пожалуй, рано радоваться, ведь золотоносный участок для начала нужно застолбить, а жилу раскопать… Скорее, я напал на дорогу, которая в случае удачи и приведет меня к пресловутой золотой жиле. И сейчас я лишь в самом начале пути.

Исторический вечер в боулинге оказался удачным. Мне повезло разговорить рыжего шутника.

Едва я вошел в просторный зал, гудевший голосами расслабленных игроков, кудлатая голова неонового цвета сразу же бросилась в глаза. У Васи Петина есть единственное достоинство — его невозможно потерять в толпе. Так же легко в россыпи черного угля отыскать случайно закатившийся туда огнеподобный апельсин — круглый, солнечный, глупый.

В знак приветствия приятель махнул мне рукой и залихватски подмигнул. Он, видно, уже пропустил один из слабоалкогольных коктейлей, которыми так славился клуб «Голая лошадь».

— Спорим, я надеру тебе задницу? — задиристо выкрикнул Вася, вертя в руках пятикилограммовый шар.

Этот придурок упорно делал вид, будто ничего не произошло. Будто не он довел меня почти до инфаркта, как будто не он подвел меня под монастырь. Вот рыжий стервец!

Но я только дружески кивнул в ответ и расплылся в глуповатой ухмылке.

Мы сыграли несколько фреймов на выпивку (я добровольно проиграл вчистую), слегка утомились и отправились за стойку расслабляться. Ибо смысл боулинга вовсе не в том, чтобы бесконечно лупить шаром по дурацким кеглям, раз за разом с тупой обреченностью выстраивающимся в стройные ряды, а в том, чтобы, намахавшись до онемения, вкусить в баре свежего белопенного напитка, волшебной живительной влаги. «Всех кеглей никогда не собьешь» — такой тактики я обычно придерживаюсь в игре.