Блондинки начинают и выигрывают - Светлана Успенская Страница 23

Поэтому из-за трагического отсутствия подруги Васяткин по месяцу хлев не вычищал, и натекло у него за сараем целое зеленое озеро. Соседи, конечно, жаловались на такое явление природы. Жара стоит, мухи, вонь опять же. Опять же пройти трудно, ноги вязнут. Рядом — очаг культуры, клуб, музыка и женский смех, а тут такое неприличное безобразие… Хотели даже привлечь Васяткина по какой-нибудь подходящей статье, но не успели — обнаружилось бесхозное тело в бесчувственном состоянии. И лежит, представьте, это тело возле самого свинарника и, по всему, не дышит, видно, давно уже мертвое, аж зеленцой подернулось.

И достать его оттуда никакой возможности нет, потому что озеро вброд не пройти, со стороны же борова опасно для жизни получается. А на рожон лезть никому не охота.

Ну, как полагается, огородили мы веревками место происшествия, чтобы любопытный народ окончательно не затоптал вещдоки, вызвали труповозку из района, а сами соображаем, кто бы это мог быть. Убитый такой, честно говоря, со спины никому не знакомый.

А машина все не едет и не едет. Ну, мы дальше ждем. Труп тоже терпеливо ждет.

Час ждем, два, кумекаем, как быть. Уже решили крючьями его вытащить и будь что будет. Уже послали кое-кого за подручным материалом.

Вдруг ни с того ни с сего — гром, молния, ветер! И пошло хлестать изо всех сил! Потерпевшему некуда спешить, а мы от ливня в доме и укрылись. Народ тоже разбежался.

Пока хозяйка на стол собрала, пока поели… Ливень кончился.

Выходим во двор. Глядь — трупа нет. Кинулись туда, сюда… Нету! Как корова языком слизала!

Мы в растерянности стоим, репу чешем. Если украли тело — так теперь и следов не найти, дождем смыло. Да и кому надо чужое тело воровать? И как его можно было из такой непролазности вытащить без ущерба здоровью?

Хряк между тем об изгородь спину чешет и вроде бы как облизывается. Тут Федюня Васяткин авторитетно указывает на его самодовольную гримасу: мол, не иначе как кабан потерпевшего сшамал. Он как раз с утра был слегка недоевши и оттого сильно на жизнь обиженный.

— Ответишь по закону за безобразие и порчу трупа! — ору я.

А хряк как ни в чем не бывало небо оглядывает, глаза, свиненыш, щурит сыто.

Тут как раз санитарная машина подъехала. Санитар, намаявшись три часа на проселке, осатанел, в позу становится, требует выдачи ему тела по полной форме.

А тело форменным образом сбежало в неизвестном направлении.

Шум, скандал! Решаем зарезать хряка, чтобы хоть в каком-нибудь виде достать труп и оформить его по всей процедуре. Но хозяин Васяткин грудью наперерез становится, не допущает резать.

— Не дам лучшего производителя, — орет, — да я за одну случку с него больше имею, чем за месяц в колхозе! Да и где, — говорит, — по такой жаре я мясо хранить буду?

— На базаре продашь.

— Да кто, — надрывается, — кинется у меня такой товар покупать? Хряков за месяц до забоя холостить надо, иначе мясо будет с запашинкой. Нет, — говорит, — через месяц приходите и делайте, что хотите, а сейчас резать не дам.

— Через месяц у него в желудке даже пуговиц со съеденного пиджака не найдешь! — наступаем мы.

Тут бабка Максатиха прискакала:

— По дороге на Ежкин лес личность какая-то тащится! Как есть настоящий убивец, печати ставить негде! И вонюч зело, и смраден, яко бес!

Кинулись тогда мы со всех ног подозреваемого ловить. Может, это он труп под шум дождя вытащил, не побрезговал?

Нагнали уже в поле человека. Идет, спотыкается. Не то сильно пьян, не то в растрепанных чувствах. В состоянии аффекта, как говорится. И пахнет от него специфически. Очень особенным образом. И хотя его дождем, конечно, уже сильно обмыло, но еще зеленые потеки виднеются по всему телу.

Вернули его в деревню. Дед Матвей, тот, что в первых рядах битых два часа колготился, первым его признал.

— Тю, — говорит, — это ж Петюнька! Теперь я, — говорит, — определил его морде лица и пиджаку. Этот Петюнька завсегда, когда напьется, валяется где ни попадя в мертвом виде. Три раза его в морг увозили, а он оттудова домой сбегал. Особенность организма у него такая. В райцентре уже и внимания на его смертельный вид никто не обращает, привыкли.

— Что ж ты сразу его не признал, дед? — укоряем.

— А когда он в навозе лежал, мне затруднительно было признавать, потому что пиджак плохо различался на общем туманном фоне. Да и глаза у меня теперь слабые… Видно, обмочило страдальца свежим дождиком, тут ему полегчало, вот он поднялся и пошел себе домой потихоньку, по мере слабых сил.

Плюнули тут мы на этого Петюньку. Гнилье, а не человек! Ну, напился ты, так не лежи бревно бревном в самом неподходящем месте. Хоть на бочок перевернись, хоть ногой дрыгни, хоть всхрапни пару раз. Или, в крайнем случае, ложись в пределах досягаемости, чтобы к телу твоему был свободный доступ для милиции и любознательного народа.

Так что с этими трупами держи ухо востро. Но этот, которого в овраге возле пансионата нашли, и не подумал от нас сбегать. Ни к чему это, видно, ему было. Оформили его как полагается, по всей форме.

И вот что интересно… Кроме Михайловны, никто его в тот день не видел. И вообще никогда не видел, ни живым ни мертвым… Что за человек, откуда взялся в наших краях? Неизвестно.

Ясно, что пансионатский, из отдыхающих. А чего ему еще тут делать? Только теперь возись с ним, с этим «подснежником».

Как «Газпром» пансионат наш купил, саун да бильярдных понастроил, у нас в округе совсем по-другому стало. Публика пошла та еще. Все больше богатые «бобры» из столицы со своими барышнями. С этими спокойной жизни не жди. То перестрелку затеют, трупы хоть штабелями складывай, то еще какую мерзость удумают. Вот и расхлебывай после них…

Раньше, надо сказать, в «Верхних Елках» все иначе было. Контингент преимущественно тихий обитал, все больше мамаши с детьми, язвенники на ответственной службе да пенсионеры, измученные геморроем. Непорядки, конечно, случались, как же без них… Порой постояльцы пьяный дебош в номере устроят, зеркало раскокают и платить откажутся, а то какую-нибудь дамочку сгоряча в кустики уволокут без предварительной договоренности. Или просто слямзят случайно оставленные ценности — и поминай как звали…

А я тут одну мысль подумал… То, что тип этот, Рыбасов, жив оказался, вовсе ничего не доказывает! Ну абсолютно ничего! Может, Михайловна просто обозналась? Да и похожи они, как две капли воды во мраке. Ну, может, как не две капли, но вроде похожи. Опять же темно было…

Если восстановить полную и неприглядную картину происшедшего, вот что получится… Шла она себе лесочком, увидела своего неприятного знакомца и подумала: а ну щас я его прищучу на чистом воздухе, тем более рожа его сама по себе кирпича просит. Будет знать, как казенные полотенца в свои чемоданы запихивать! Ахнула она его ничтоже сумняшеся, по слепоте своей не разглядев подробностей лица и тела. А он совсем не тем, сучий хвост, оказался…