419 - Уилл Фергюсон Страница 24

Лора уловила эту разницу между «фальшивкой» и «подделкой». Фальшивка — ненастоящий предмет или документ. Подделка — нечто видоизмененное так, чтобы напоминало настоящее. Подпись — подделка. Пластмассовые цветы — фальшивка. Ее отец застрял не в фальшивом мире, но в поддельной реальности — ее видоизменили, чтоб напоминала нечто иное.

Уоррен этого нюанса не улавливал.

— Ну, не знаю, — сказал он. — Непохоже на подделки.

— Вообще-то, похоже. Часто фальшивые документы на вид сложнее и официальнее настоящих. Настоящему документу незачем потрясать вас своей подлинностью, а фальшивому это полезно. — Детектив Сол навис над столом. — Вряд ли многие люди, включая нигерийцев, когда-нибудь видели официальный документ из Центрального банка или знают, как выглядит бланк правления Нефтяной комиссии дельты Нигера. И существует ли оно на свете. Антитеррористический сертификат? Сертификат отдела ООН по борьбе с отмыванием денежных средств? Чистые выдумки.

— Выплаты и документы, — вставила детектив Роудз, — ограничены только фантазией мошенника.

Уоррен кисло воззрился на мать:

— И ты не знала? Не замечала ненароком, что батя, например, получает документы из Центрального банка Нигерии?

За нее ответила Роудз:

— Судя по банковским выпискам, ваш отец регулярно платил в «Почтовые ящики и не только». У них отделение в Саннисайде.

— Я туда заезжал, — сказал сержант Бризбуа. — От меня два шага. Открыть ящик без ордера я, конечно, не мог, но приемщица сказала, что можно и не открывать. В ящике пусто. — И Лориной матери: — Вы не знаете, случайно, что ваш муж мог сделать с оригиналами документов? Бумажными?

— Барбекю, — ответила она.

— Что?

— Барбекю. Развел костер за пару дней до… до несчастного случая. Я и внимания не обратила, но… он запалил костер, хотя весь двор был в снегу. Сказал, полезно иногда разжигать, чтоб жаровню паутиной не затянуло. — Она посмотрела на Лору, глаза на мокром месте. — Надо было мне сообразить, что дело неладно. Мы эту жаровню уж сколько лет не доставали.

— Но у нас тут и без оригиналов улик выше крыши, — сказал Уоррен. — Эти жулики с батей переписывались. Имена, адреса, телефоны, что угодно.

Детектив Роудз заговорила с ним медленно, будто с очень тупым ребенком:

— У них адреса на бесплатных почтовых серверах, письма они шлют массово — настолько массово, что в итоге адрес закрывают. Техотделу иногда удается с невероятным трудом вычислить конкретный IP, это да. Но письма-то шли через десяток разных стран. Мы только и можем сказать, что письма вашему отцу, вероятно, присылали из Лагоса.

— Я бате сам почту настраивал, — сказал Уоррен. — У него работал спам-фильтр.

— Эти люди умеют их обходить. Все время прочесывают Интернет — у них работа такая. Ищут объявления, сидят в чатах, читают онлайновые каталоги. Электронный адрес не так уж сложно угадать. Спам-фильтры большую часть перехватывают. Но не всё.

— Ладно, ладно, ясно, — сказал Уоррен. — В Интернете все анонимы, это мы знаем. Но вы сюда посмотрите. — Он протянул ей пачку распечатанных отцовских писем. — Тут ведь еще телефоны. Вы же можете отследить номера, выяснить, кто звонил.

— Телефоны есть, — сказала Роудз. — И ваш отец, несомненно, считал, что разговаривает с высокопоставленными банковскими сотрудниками и министрами. Но телефонные коды сообщают нам другое.

За нее продолжил Сол:

— Нигерия — это как Дикий Запад. Шансы найти человека по телефонному номеру близки к нулю. — Он толкнул по столу записи звонков. — Видите? Все номера начинаются с восьмидесяти. У них это код мобильных телефонов, в основном предоплаченных. Платишь поминутно, документов не спрашивают, кредитную историю не проверяют — вообще никаких бумаг. Номера и телефоны более или менее одноразовые. Позвонил и выбросил. Не отследишь.

— Хорошо, хорошо, — сказал Уоррен. — Телефоны одноразовые, но деньги-то нет. Папа выслал из страны больше двухсот штук. С ними-то как? Кто-то же должен был где-то расписаться? На свой счет перевести? Можно ведь найти счета, заморозить средства — даже часть вернуть, мало ли.

— Боюсь, не выйдет, — сказал Сол.

— Это почему?

— В таких аферах в основном используют переводные векселя или электронный перевод — «Вестерн юнион», «МаниГрэм». Средства пересылаются в одно отделение, снять можно в другом. В любой точке мира. Бумаг опять же не остается, никакой истории, номеров счетов нет, вообще никаких проверок. Почтовые переводы, электронные, сетевые — это как наличку пересылать.

— Все равно что непомеченные банкноты в конвертике отправить, — вклинилась Роудз.

— Нигерийская полиция должна застать мошенника прямо в банковском отделении, — объяснил Сол, — когда он забирает деньги с фальшивым паспортом, и даже тогда — дальше-то что? У нас с Нигерией нет соглашения об экстрадиции. А если бы и было, деньги забирают мелкие сошки. У нигерийской полиции и без того дел навалом — не хватало еще патрулировать местные «Вестерн юнионы», чтоб защищать иностранцев от них же самих. Четыре-девятнадцать так устроено, ничего не попишешь.

Лора подняла голову — как обычно, сделала стойку на новое слово.

— Четыре-девятнадцать?

— Так эти аферы называются. Это из нигерийского уголовного кодекса, статья о хищении или приобретении права на чужое имущество путем обмана. Короче, любое мошенничество. Вошло в язык. — У Лоры вновь проснулся интерес, и Сол оживился. — У нигерийцев то еще чувство юмора. Теперь «четыре-девятнадцать» означает любую хитрость или надувательство. Мальчик прячет от отца табель — говорят, что мальчик лечит отца по четыре-девятнадцать. Девочка крутит шашни на стороне — значит, кидает своего парня на четыре-девятнадцать. Они ловкость четыре-девятнадцатых в песнях эстрадных прославляют. А самые неприлично успешные мошенники — народные герои. Но тут важно не забывать: четыре-девятнадцать — это бизнес. Приносит стране сотни миллионов долларов в год. Больше Нигерии, древнее первородного греха. Ровесник страстей. Четыре-девятнадцать охотятся за мечтами. Средние потери в такой афере — где-то в районе двухсот пятидесяти тысяч долларов, нередко больше. Видимо, столько в среднем стоят грезы.

— Да они над нами смеются, — сказал Уоррен. — Прямо слышу, как эти уёбки ржут и транжирят батины деньги. Честное слово, если найду этих мудаков…

— Не советую, — ответил Сол. — Четыре-девятнадцать завязано на преступления посерьезнее. Наркотики, работорговля, банковские ограбления — список можете продолжить сами. Нигерийские героиновые синдикаты нередко причастны и к четыре-девятнадцать. Оно тоже прибыльно, только грязи поменьше.

— Вы, я вижу, много знаете про Нигерию, — сказал Уоррен.

— Много.

Лора посмотрела на детектива:

— Вы там бывали?

— Бывал.

— В Лагосе?