Взрывное лето - Марина Серова Страница 24

Действительно, около замка на металлической двери было несколько глубоких царапин, но этим ущерб и ограничился. Я достала ключи, Витя тут же отобрал их.

— Балкон, окна?

— Там у меня решетки.

— Молодец, — коротко одобрил он. Осторожно открыл дверь, скользнул в коридор. Через минуту зажег свет.

— Заходи.

— Спасибо, Витя, — я машинально двинулась на кухню. — Кофе хочешь?

— Нет, — голос у Самойлова был напряженный. — Я хочу, чтобы ты сейчас собрала вещи и шла ночевать к нам.

— Да ладно тебе, у меня же здесь крепость, сам видишь! Что со мной сделается?

— Таня, в тебя сегодня стреляли, ты не забыла еще?

— Забудешь такое, — меня передернуло.

— К тебе в квартиру попытались забраться. Тоже, думаю, не для того, чтобы поздравить с днем ангела, — продолжал Витя. — Так что одно из двух: или ты ночуешь у нас, или я ночую у тебя под дверью. Танька, если с тобой что случится, Мельников меня убьет. Ну пожалей мою Маруську, не оставляй девчонку сиротой!

— Да, против такого не возразишь, — хихикнула я. — Ладно, только ради Маруськи. Сейчас соберусь.

Я быстро покидала в сумку необходимые для ночевки в чужом доме вещи, сунула туда же магнитофон с недослушанной кассетой. В буфете зачерпнула из вазочки горсть конфет для Витиной дочки.

— Я готова, поехали.

— А переодеваться не будешь? — немного удивился Витя.

— Елки зеленые, — застонала я, подойдя к зеркалу. Мое синее в блесточку платье после тесного общения с грязным и шероховатым асфальтом выглядело, как поломойная тряпка. — Ну что за дело такое дурацкое, второе парадное платье на нет свожу!

С Любашей, Витиной женой, мы были знакомы, встречались на разных милицейских семейных мероприятиях, но и только. Но эта святая женщина совершенно спокойно восприняла мое появление на своем пороге, накормила обалденно вкусной гречневой кашей с тушенкой и постелила на полу в Маруськиной комнате. То есть сначала, по всем правилам гостеприимства, хозяева хотели уступить мне свою кровать, но я отбилась, упирая на то, что по летней жаре на полу гораздо приятнее.

Пока мы с Витей ужинали, дослушали до конца кассету. Как и ожидалось, ничего, кроме невнятного шума, на ней не было. Так что можно было и не оставлять там магнитофон на ночь.

Разбудили меня часов в шесть утра непривычные звуки. Это проснулась Маруська, завозилась в своей кроватке, села. Я открыла глаза и увидела, что трехлетняя Витина дочка, вцепившись крохотными пальчиками в прутья боковой стенки, хмуро смотрит на меня. Моя широкая улыбка и «Доброе утро, Маруся!«, сказанное тем старательно бодрым тоном, каким люди, не имеющие своих детей, разговаривают с чужими, ее не смягчили. Она продолжала супить бровки, разглядывая меня, потом ее румяные со сна щечки задрожали, нижняя губка оттопырилась сильнее, и наконец Маруська зажмурилась и заорала:

— Ма-ам-мма!

Тут же раздался легкий топот, в комнату, в одной ночной сорочке и босиком, влетела растрепанная Любаша, одним движением подхватила Маруську на руки и прижала к себе. Та сразу же замолчала, словно ее выключили. Сидела у матери на руках и нахально на меня поглядывала.

— Что, будильник сработал? — за спиной Любаши появился Витя. Протяжно зевнул и пощекотал девочку под подбородком. Она захихикала и еще крепче обняла Любашу за шею. — Встаем, Иванова, работать пора!

Пора, кто же спорит. Если предлагать Косачевой купить пленку с записью, то хорошо бы поймать ее с утра дома, до того как она уйдет на работу. В офисе разговор вести будет несколько неудобно.

После завтрака мы вышли на улицу, и я попыталась напомнить Самойлову о массе неотложных дел, которые наверняка ждут его в управлении.

— Там Венька оборону держит, — на мой взгляд, легкомысленно отмахнулся он. — А мы с тобой теперь все равно что собачий хвост и репей, поняла? Если не поняла, то уточняю, репей — это я.

— А я, значит, собачий хвост! Ну, спасибо, друг!

— Всегда пожалуйста. Ну что, едем к Косачевым?

Уже в машине я почувствовала, что сначала надо заехать домой.

— На одну минутку, только глянем, как там, и поедем дальше.

— Смотри, тебе виднее, — пожал плечами Витя.

Лампочка на площадке не горела, точнее говоря, ее вообще не было. Мне это активно не понравилось.

— Да ладно тебе, — не понял меня Самойлов, — пацаны вывинтили, эка невидаль!

— Именно невидаль. Я всем окрестным вывинчивальщикам давно объяснила, что если будут мои лампочки воровать, то ушей недосчитаются. Так что это не пацаны.

— Ну, значит, бомж какой забрел…

— Может, и бомж, но давай все здесь аккуратненько и осторожненько все осмотрим.

Результат аккуратненького и осторожненького осмотра нас потряс.

— Таня, — спросил Витя шепотом, — ты тоже это видишь?

— Ага, — я сглотнула.

Вправо от дверной ручки тянулась еле заметная в тусклом утреннем свете леска. Она почти совсем терялась на фоне шероховатой стены, и конец ее прятался в смятой коробке из-под конфет, валяющейся на полу.

Мы присели перед коробкой, даже не пытаясь потрогать ее руками. Конфеты «Палитра» самарской фабрики «Россия». Выглядит так, словно выпала из мусорного ведра — съели люди конфеты, коробку слегка смяли, чтобы в ведре меньше места занимала, и выбросили. И леска почти незаметна, фиг бы мы ее увидели, если бы не мои предчувствия и профессиональные привычки.

— Ну что, репей, звони, — я протянула Вите телефон. — Может, конечно, это чьи-то дурацкие шутки, но я лично эту пакость проверять отказываюсь. И тебя не пущу.

— Тем более, в свете последующих событий, — пробормотал Самойлов, нажимая кнопки.

Бригада по разминированию приехала быстро, два молодых паренька в камуфляже, без знаков различия, и майор лет сорока, очень маленького роста и с огромными усами. Прямо Тараканище! Майор, не представляясь, кивнул нам с Витей, сразу протопал к коробке, присел около нее и удивился весело:

— Смотри-ка, и правда взрывчатка! Ну, повезло, — обернулся к нам и пояснил: — Ложные вызовы замучили. Май—июнь мы школы пылесосили, двоечники старались, а сейчас с вокзалов не вылезаем. Отпускники, как поезд подойдет, кидаются по вагонам, словно куры чумовые, а нам потом их кошелки забытые проверять приходится. А в результате у хлопчиков никакой практики…

— Может, соседей надо эвакуировать? — робко предложила я. Честно говоря, мне было здорово не по себе: ну не привыкла я к тому, чтобы мои двери минировали.

— Соседей? — Майор задумчиво шевельнул усом. — Да нет, не стоит, пожалуй. Начнут сейчас из квартир выскакивать, панику поднимут. Только толпу создадим и неразбериху. Мы сейчас быстренько… Ну-ка, хлопчики, двигайте сюда. А вы, наоборот, — это уже нам с Витей, — отсюда.