Лилии распускаются в полночь - Маргарита Малинина Страница 24

Макс побелел и грозно позвал:

– Костян!!

Тот все это время стоял и глядел в иллюминатор, чтобы нам не мешать. Никита с Русланом так и не вернулись.

– Я слушаю! – мгновенно среагировал тот, к кому обращались.

– Я просил тебя единственный раз сделать мне, как другу, одолжение! Написать стихотворение! А ты что наделал?

– Прости, Макс, что-то мысль не шла, и я переписал чужое.

– Блин, ты понял, что ты сотворил? Ты фанатке Лермонтова написал стих Лермонтова! Ты меня подставил, в натуре!

Я откровенно ржала в тот момент, забыв про вежливость.

Константин почесал тыковку.

– Да? Блин, лажа. Пойду тогда что-нибудь из Тютчева напишу!

– Костян! – разозлился пуще прежнего Нечаев, я же пуще прежнего смеялась.

А Костя, проигнорировав клич друга, пошел на выход, бурча себе под нос:

– Что там про любовь Тютчев писал… «Я встретил вас, и все былое…»

– Да не надо Тютчева, что ж такое! – риторически воскликнул Максим, понимая, что выходящий и погруженный в свои мысли приятель его уже не слышит.

– Забавные вы! – искренне призналась я в своей симпатии, не переставая улыбаться.

– Да уж… И дверь, блин, не закрыл за собой.

Максим махнул рукой и придвинулся ко мне, пользуясь тем, что мы остались совсем одни. В эту самую секунду я начала задумываться, а не подстроено ли это. Нас ведь было пятеро вначале. А теперь двое. И как удачно они не пригласили Катьку! Но не думает же он, что я буду с ним спать, когда знаю его неполных три дня? Да и как сказать – «знаю»… Скорее, знаю, что с ним что-то не так. И это единственное, что я о нем знаю. Короче, я решительно отодвинулась.

– Ну ты чего? – Он придвинулся следом. – Мы даже ни разу по-настоящему не целовались. – Можно подумать, я этого не знаю! – Ты мне реально нравишься. Очень.

– Замечательно. Но мне пора идти.

– Никуда тебе не пора! Подруга твоя вернется минут через сорок. Обед через полтора часа. Куда тебе идти? – последнее предложение он прошептал мне на ухо, после чего поцеловал в него же. Я вздрогнула всем телом и вскочила.

– Ну тогда я дверь закрою! Мы ж не эксгибиционисты, в самом деле!

С этими словами я стала плавно продвигаться к спасительному выходу, конечно, думая о том, чтобы закрыть дверь с той стороны, а никак не с этой, а потом спокойно дожидаться Любимову в нашем с ней номере, но моему намерению не суждено было осуществиться. Когда я подошла к двери достаточно близко, она вдруг взяла и… захлопнулась перед моим носом. Я вскрикнула от страха и резко обернулась.

Максим сидел расслабленный, облокотившись на стену, и нежно мне улыбался.

Подавляя свежерожденный ужас и заставляя себя глубоко дышать, я произнесла:

– Как ты это сделал?

Он неимоверно удивился:

– Что?

Я немного помолчала, собираясь с духом. Иногда нам приходится задавать такие вопросы, на которые не всегда хочется получить ответ. Для этого нужен нехилый запас храбрости. У меня таковой все же обнаружился, и я дополнила свой вопрос:

– Как ты дверь закрыл?

Трехсекундная пауза.

– Я? Юль, с тобой все в порядке? Я, между прочим, у тебя за спиной был, ты заметила? Как я мог дверь закрыть? Это сквозняк. Мы же на теплоходе!

Я тут же перевела дыхание. С сердца будто повалили на пол кирпичи. Когда кирпичепад завершился, я снова заулыбалась и по повторному приглашению села обратно, рядом с Максимом. Ну надо было такое навыдумывать! Словно он мог дверь закрыть без помощи рук и вообще не вставая со своего места! Это же смешно. Этого никто не умеет. Даже фокусник Копперфильд.

Но здесь я перевела взор своих больших серых глаз на круглое окно, и улыбка тут же сползла с губ. Иллюминатор был плотно закрыт. Какой тогда, на фиг, сквозняк?!